Все будет Украина!

Народу нужен враг, любой, иначе он будет искать врага внутри страны. Народу нужные иллюзорные проблемы, иначе он увидит проблемы истинные. Истинная проблема Пу — разграбленная и нищая Рассея. Ему нужен враг и война, мы, Украина, всего лишь поле для игры.

Выход?! Не знаю, я не военный человек. А пока... У нас ГРАД и гаубицы. С ночи кошмар. Все в подвалах. Уже не только наш поселок и дальние, те, куда мы ездили отсыпаться. Идет обстрел Изварино и ...Должанский, Новоборовицы, Галута... Просто полощут землю... Бои почти постоянно. В разных местах вокруг города, но в основном на границе. В городе джипы со свирепыми людьми (гуманитарка). Дрожь земли. Гул снарядов. Осколками повредило крайние дома поселка (улица, из разведывательной истории) все, слава Богу, живы.

У многодетной семьи сильно побило крышу и два окна, завтра мужики попробуют сделать хоть как-то: латаем, перекрывать бессмысленно. В городе много “гуманитарной помощи”, отобрали больше 20 машин, ограбили магазины...Начинаются перебои с продуктами, медленно пустеют полки...Ходить по улицам страшно и опасно... Единственное, что вечно: тупость и беспредел ментов, ДТЭКа, вранье местной власти и хреновые дороги...

После ГРАДа

Сегодня мой город стал другим: осунулся, постарел, сгорбился. Как тяжело ступают люди, словно несут на своих плечах всю тяжесть мира..или грехов... или войны... или ...созданного, какой-то частью их побратимов, иллюзорного мира, под названием Луганда. Уставшие серые лица, тусклый взгляд, страх, обреченность, безволие, непонимание, злость... Взгляды... взгляды... Почему-то все смотрят под ноги и не поднимают голову. Чувство вины?! Резкий стук, все приседают, взгляд стекленеет, ищут причину звука, смотрят в небо...

Вчера город узнал что такое ГРАД, пока только по пуску его ракет. Но эти ракеты, выпущенные с нашей земли, принесли кому-то горе, потери, разрушение... Они вернутся назад, не ракеты, а боль, и все это понимают.

Вчера еще город не понимал, кто воюет с ним: ругался, рассказывал, негодовал, объясняя, что ополченцы, это мирные шахтеры, жители города без оружия, которые просто стояли на блок-постах, чтобы в город не пришли бандиты и оружие. бандиты приехали с полей, с кордона, привезли оружие...

Блок-постов в городе нет, а все остальное есть. Ополченцы покинули город, уступив место неместным “защитникам”. Город стонет от защиты, сжимаясь, горбясь, молча хороня, скрывая похоронки и горе, даже слезы. Слезы только для своих, а свои, тут у каждого свои. 

Накрашенная, вернее, наштукатуренная, выщипобровенная дама в кислотных лосинах и белой кофточке, куря, наслаждается рассказом по телефону:

- Да, взяли летчика, да я бы растерзала его сама, их надо убивать, всех...

Зло источается на весь торговый ряд. На ряду никого. Два вроде бы присматривающихся к кофточке покупателя, резко отпрыгнув, уходят из ряда. Свои тут у каждого свои. Тут даже покупки делают у своих, шепчутся, обнимаются, держатся за руки...

- Мира, вам!

- И вам. Держитесь!

Усталая улыбка... Руки разрывают так, словно бы поглаживая и что-то передавая.

...В очереди дама долго выбирает продукты, с негодованием высказывает продавцу, что, мол, выбор не очень... Очередь взрывается:

- А что ты хотела, на референдум бегала, Россию звала, республики, б..., захотелось, жили плохо...скоро колбасу будешь во сне видеть, привыкай, мы в Луганде, независимые, б....!

Она поворачиваться, чтобы, вероятно, парировать, но… натыкается на острый, рвущийся нерв взгляда и уходит, молча, опустив голову и плечи, что-то шипя себе под ноги. С осознанием ли происходящего, вряд ли.

Бегу. Надо успеть купить лекарства и продукты. Натыкаюсь на взгляд. такой же озадаченный и уставший, но, вдруг взгляд вспыхивает, узнает, тянется..

- Леночка, вы, вы тут, не уехали, Господи, я вас искала, а вас нет, а вот увидела, значит не все потеряно...

Успокаиваю, подбадриваю, узнаю новости, где стреляли, кто заехал. Люди делятся информацией охотно, без опаски, но со злостью.

- Вот, я же говорила соседям, заварили кашу, они со мной поругались, обзывали, теперь уехали, сына повезли в Москву, тут выходили, раненного, и увезли, все бросили, а нам что нам делать?

Что нам делать? — этот вопрос задают себе не те, кто начал войну, а те, кто пожинает ее плоды, не те, кто сбежал, а те, кто остался. Войну начинают политики, а заканчивают люди. Даже нет, не так: войну начинают марионетки, а заканчивают свободные люди. Марионетки, мечтающие о России, пляшущие под чужую дудку, шуты с трехцветными бубенцами, услужливо прыгающие перед троном... Как же так получилось, что они сделали погоду в моей стране? Ах, как же чудно мне сказали сегодня: “Интересно, а почему русские, живущие в Америке, не просят защиты у Путина или присоединения Америки к России?” 

Встречаю шахтеров с другого поселка. Радуются, спрашивают, можно ли прийти, просто, поговорить. Вопрос один — шахты. Обесточенные шахты могут погибнуть, людей нет, все начальство в бегах. Погибнут шахты-погибнет город. Вспоминают, как их звали на митинг против хунты, слова городского руководства.