Все, чего он жаждет

Но почему он выглядел таким напряженным прежде чем ответил?

Я откашлялась и пробормотала.

— Технически, я… я прошу тебя пояснить свой последний ответ, вот и все.

Он закатил глаза.

— Тогда… да.

— Да что?

— Да, ты первая женщина, с которой я переспал за последние шесть месяцев, — отрезал он, начиная слегка раздражаться.

— Ты говоришь мне правду?

— Да!

Может он думал, что таким образом показывал какую-то слабость, признавая, что он не был мифическим мачо, каким хотел, чтобы его считали другие.

Только я почувствовала облегчение… как другая, менее привлекательная мысль пришла мне в голову.

— Ты ведь не стал геем за последние шесть месяцев, верно? — спросила я, внезапно испугавшись.

Он откинул голову назад и захохотал.

Затем он снова посмотрел на меня.

— Это уже четыре вопроса! — пожаловался он. — Я НЕ буду отвечать больше на вопросы, если ты выиграешь следующую игру!

— Просто ответь!

— НЕТ, я не гей! Почему ты это спрашиваешь? Я кажусь тебе геем?

— Нет… но технически, ты сказал, что не спал с другими женщинами в последние шесть месяцев… но ты бы мог спать с парнями и все же говорить правду…

Он покачал головой, как раздраженный школьный учитель.

— Я не спал ни с кем, кроме тебя за последние полгода и я никогда не спал с мужчинами. Вот — это достаточно ясно для тебя? Теперь ты чувствуешь себя лучше?

Вообще-то, да.

В действительности я была ужасно счастлива.

Думаю, это было глупо — фактически общее количество не изменилось — но мне было наплевать. Я больше не чувствовала себя дурой. Возможно, это все-таки что-то значило для него. Что-то особенное, а не просто какое-то дешевое завоевание, которое он на утро забудет.

— Да, — сказала я, пытаясь подавить улыбку.

Он посмотрел на меня из-под своих хмурых бровей, а затем снова покачал головой.

— Ты должна мне два вопроса.

— Один. Я должна тебе один.

— По фиг. Не важно, ты не выиграешь снова, — сказал он, начиная тасовать карты.

Глава 13

В следующей партии у меня была пара шестерок. Я подумывала о том, чтобы остаться в игре… но не могла вынести мысли о потере лифчика и трусиков одновременно. Не сразу.

Поэтому я скинула карты.

Я пыталась оставаться спокойной и невозмутимой, но ужасно боялась, что будет дальше.

И, как ни странно, я была очень возбуждена этим.

Я никогда не испытывала такое необычное сочетание эмоций.

Огромную неуверенность, но сильное желание, чтобы он заставил меня раздеться.

Страх, что он обо мне подумает, если все это ‘просто тусовка’… и отчаянное желание, чтобы он меня видел и хотел меня еще больше.

Наверно мне стоило принять в качестве поощрения то, как открылся его рот, когда я сняла юбку, но у меня короткая память, когда дело доходит до уверенности в себе. К тому же, существует большая разница между полуобнаженной и абсолютно голой. Мой лифчик красиво поддерживал содержимое. Я не была уверена, насколько ему понравится его содержимое, если до этого видел меня всего лишь пять минут.

Я задумалась, смогу ли играть с одной рукой, прикрывающей мою грудь. Он ведь ничего не говорил о том, что мне нельзя прикрыться.

Но он снова ошарашил меня.

Глава 14

— Ползи ко мне, — приказал он своим чертовски сексуальным, чуть прокуренным голосом.

Я широко раскрыла глаза.

— Что?

— Опустись на пол и ползи ко мне.

— Э-э-э… я не… не очень умею это делать…

— Прекрати оправдываться и опускайся на пол.

Мое сердце бешено колотилось, я соскользнула со стула и медленно встала на колени. Ковер, по крайней мере, был очень мягким, словно я опустилась на кровать, а не на пол.

Я чувствовала себя дурой. Чувствовала себя глупо. Я чувствовала себя так, словно ни черта не знала.

— На четвереньки, — прорычал он.

Я сделала, как он сказал — и, в мои внутренности незамедлительно проник стыд. Я не чувствовала себя сексуальной.

Я просто склонилась на секунду, кусая свою нижнюю губу и прикидывая, как же мне это сделать…

— Не делай этого, — хрипло прошептал он.

— Что? — спросила я в полном замешательстве. Я уже что-то делаю не так?!

— Не кусай губу, — сказал он, его голос… Боже, даже не знаю, как описать его. Будто он пытался сдержать вулканическую страсть.

Я уставилась на него.

— Почему нет?

— Потому что от этого у меня возникает желание подойти и оттрахать тебя.

Ого!

Обычно я не люблю ругаться. И я не делаю этого.

Много.

Единственное исключение — дорожные пробки. (Не вам меня судить!)

Пока я росла, мне неоднократно вбивали в голову, что сквернословие — это грубо, неженственно и определенно показатель отсутствия интеллекта. Только те, кто не способны выразить себя, прибегают к плохим словам, все время говорила мне моя мать.

Но когда он сказал это…

От этого у меня возникает желание подойти и оттрахать тебя

О, мой Бог.

Я мгновенно стала мокрой.

То, как он сказал это… словно он едва сдерживался, чтобы не подойти ко мне и не взять меня…

— Ты опять это делаешь! — сказал он, его голос был одновременно отчаянный и злой.