Все, что дозволено небесами

– Это я понимаю. – Герман хмуро наблюдал за копированием файлов. – Но затягивать с поездкой тоже не хочу. Ледогоров мечтал найти святилище, это было делом его жизни. Сейчас он уже стар и крепким здоровьем, мягко говоря, не отличается. Я не хочу, чтобы он умер, так и не увидев эти предметы, не расшифровав эти письмена.

Марго принесла ему из холодильника банку пива, и он, с треском открыв ее, сделал большой глоток. Поморщился.

– Как же мне не хватало этого под землей… Ни разу еще я не оставался там так долго.

– Он благоволит к тебе? – тихо спросила Марго, не спуская глаз с его усталого, осунувшегося лица.

– Кто?

– Великий Неназываемый – он благоволит к тебе?

Герман чуть помедлил.

– Думаю, да. Иначе обрушил бы свод того тоннеля прямо мне на голову.

– Какого тоннеля? – встрепенулся Леонид.

– Тогда ты и почувствовал страх? – спросила Марго. – Когда обрушился свод одного из тоннелей?

– Да, я же не рассказал…

И следующие полчаса ушли на рассказ о похождениях Гнусного Обманщика и Доверчивой Девы.

По завершении его Марго, которая, в отличие от Леонида, все это время сидела тихо, не издавая дурацких возгласов, не мыча и не фыркая, дотянулась до Германа. Взяла его руки в свои.

– Сделай так, чтобы Нора вернулась домой. Прошу тебя. Это важно. Может быть, не важнее, чем ваша с Ледогоровым работа, но тоже важно. Для всех нас.

– Эээ… – Герман немного смутился. – Конечно, она вернется. Не волнуйся. Но среди ночи я на ферму не поеду. Представляешь, что устроит док? То есть, устроит он в любом случае, но ближе к полудню мне будет легче это пережить, потому что я успею: во-первых, выспаться, во-вторых, позавтракать. Да и у него нарисуются другие дела.

– Хотя бы позвони ей.

– Нет, звонить не буду. Я устал как собака, выпил пива и планирую выпить виски. Пьяный и усталый, я точно все испорчу.

Позвонит? Приедет? Но должен же он сделать хоть что-то!.. Третий час ночи, а она все вертится с боку на бок и сна ни в одном глазу.

До самого вечера они с Лерой трудились на благо обширного хозяйства доктора Шадрина, изредка делая перерывы на чай и проверку сообщений, поступающих на почту и смартфоны. От кого угодно, только не от Германа. Впрочем, Марго написала, что он вернулся с добычей и планирует появиться на ферме около полудня, чтобы все объяснить. Значит, по крайней мере жив и здоров. Но что тут можно объяснить? И самое главное: что она, Нора, хочет услышать?

В сотый раз задав себе этот вопрос, она осознает, что хочет услышать признание вины, слова раскаяния и обещание впредь никогда, никогда, никогда… Все это настолько глупо, что ее разбирает смех. Нелепые бабские фантазии! Неужто целый год совместной жизни с Германом ее от них не излечил?

Аркадий, узнав о том, что Нора останется ночевать в Белом доме, их с Лерой Соловецкой резиденции, в той же комнате, где проживала до переезда в поселок, скорбно кивнул, как будто сбылись его худшие опасения, но от комментариев воздержался. О чем ему позже поведала Лера, как приподнесла новость о скором прибытии сестринских чемоданов, Нора не знала и знать не желала. Жаль только, что вскоре ее размолвку (или разрыв?…) с Германом станет обсуждать здесь каждая соплячка, считающая себя королевой красоты. Скандальная известность Германа делала это неизбежным.

Ей не хочется вспоминать, но воспоминания сами лезут в голову. Те слова Аркадия, которые вызвали у обеих сестер бурю негодования… Он был зол, очень зол, но сказал именно то, что думал: «Ты не понимаешь. Никто из вас не понимает. Его эффектная внешность застит вам глаза. Вы все глупеете, глядя на него». И после паузы: «Вам нравится его красивое лицо, его красивое тело… его равнодушие, его беспринципность. Непревзойденная элегантность, с которой он швыряется сердцами. Думаешь, он способен на дружескую или любовную привязанность?» Доктор говорил искренне, от чистого сердца, ибо и сам пал жертвой этой непревзойденной элегантности, этой убийственной харизмы. И если бы не был таким квадратно-правильным, то, пожалуй, пристрелил бы Германа и дело с концом.

Раздираемая противоречивыми чувствами, Нора готова разрыдаться. Ей хочется, чтобы Герман приполз к ее ногам, но она знает, что он не приползет. И правильно сделает! Потому что на самом деле ей не хочется, чтобы он ползал перед кем-либо, в том числе перед ней. Ей хочется невозможного: чтобы ледяной клинок его харизмы по-прежнему разил наповал, но не причиняя боли…

Когда она наконец проваливается в сон, за окном уже выводят свои трели ранние пташки.

Он появился не в полдень, гораздо раньше. Нора как раз закончила обсуждение с поварихой Зинаидой завтрашнего меню и вышла на улицу через главный вход Первого корпуса, попросту Барака, где проживали рядовые члены общины. Вышла и увидела Германа, который шел по дорожке от гаражей. Высокий, худой, длинноногий, грациозный как эльф. Темный эльф.