Все, что я хочу на Рождество…

Она последовала за ним в здание, крутя надетый на палец золотой обручальный ободок.

Ну да, так определенно будет безопасней.

* * *

— Я должен отвезти вас домой. Вы наверняка устали.

Электронные часы на стене показывали, что уже почти семь часов, но она не чувствовала себя уставшей. Как ни странно, она чувствовала себя немного не в себе.

— Я хотела бы привести себя в порядок.

Она едва вспотела — Эрик сегодня сам сделал всю работу — но ей нужно было что-то сказать, чтобы заполнить тишину между ними.

Мрачный серый взгляд скользнул по ее лицу, по груди, и она почувствовала, как ее груди напряглись и набухли. Он не произнес ни слова.

Поездка в машине выдалась в полной тишине и без происшествий. Эрик заехал на продолжительный холм, далеко от городских огней, и припарковал машину перед небольшим каменным коттеджем. Не совсем то, что она ожидала. Казалось, в его характере скорее квартиры современного дизайна, однако этот дом... он был идеальным.

Внутри комнаты были оформлены в землисто-зеленых, желтых и коричневых тонах, с акцентами картин на стенах в виде огромных всплесков цветов современной живописи. Этот обустроенный со вкусом дом был дизайнерской работой как бы в самом незажиточном стиле, который можно купить лишь за реальные деньги.

Единственное, чего не хватало, — никакого намека на Рождество. Не было ни елки, ни гирлянд, ни Санты, не было... ничего.

— Очень мило, — пробормотала она. — Слишком занят, чтобы украсить свой собственный дом, да?

Он спокойно встретился с ней глазами и пожал плечами.

— А зачем? Ты напрягаешься, чтобы проделать определенную работу, а потом уничтожаешь всю ту работу, которую проделал. По мне, так это пустая трата времени.

Ей удалось едва приметно улыбнуться, потому что бессмысленно спорить с дилетантом Рождества.

— Ладно.

— У вас что, проблемы с этим? — настаивал он, явно готовый тратить попусту время на споры с ней, так что этот мужчина все же был безнадежен.

— Жизнь — именно она пустая трата времени. Сначала рождаешься, потом в какой-то момент в будущем умираешь. И все же мы не покоряемся, как собаки, и не сдаемся.

Ну, это прозвучало более резко, чем она намеревалась, но в целом весь этот дурацкий вздор был просто отмазкой.

— Вы посчитали меня трусом, потому что я не украшаю свой дом к праздникам?

Она скрестила на груди руки, наклонила голову и уставилась на него.

— Именно.

Ей казалось, что он снова примется спорить, однако вместо этого он смылся.

— Душ находится за той дверью. Полотенца на виду. И, заметьте, полотенца не рождественские, но они эффективны в использовании.

— Пфффффф! — пробурчала она, достаточно громко, чтобы он услышал, а затем повернулась, чтобы отправиться мыться.

Ванная была традиционного королевско-синего цвета с роскошным изумрудно-зеленым и белым кафелем. Немного темно-бордового и рождественски-золотого миленько бы смешалось, и она сочла важным по-быстренькому сделать красивый маленький бантик и корзинку с разбросанными несколькими украшениями в виде сияющих побрякушек для полной уверенности. Она спрашивала себя, рассердится ли он, и решила, что ему только пойдет на пользу, если слегка встряхнуть его очень упорядоченный мир.

Этот мужчине нуждался в каком-то оживлении, экстриме, сказала она себе, срывая с себя одежду и уловив в зеркале свое обнаженное тело. Она всегда удивлялась, когда смотрела на это лицо, которое смотрело ей в ответ. Видеть эти сексуальные изгибы, такие зрелые и шикарные… Это будоражило ее, заставляло чувствовать себя... живой. Пару минут спустя она отвела глаза, смущенная собственным самолюбием. Вместо этого она сосредоточила внимание на ванной, в красивых изумрудных тонах, и все же в этом месте не чувствовалось души.

Все в этой ванной казалось таким девственным и нетронутым, и прямо взывало привнести в нее элемент человечности. Даже стеклянные полки на стене были голыми. Никак не использовались, лишь собирали пыль. С тряпкой в руке она взобралась на сиденье унитаза, готовясь проверить свою теорию, и свалила на пол баллончик освежителя воздуха. В дверь раздался вежливый стук.

— Да? — крикнула она, положив баллончик на место. Дверь открылась, и она скрыла улыбку, прежде чем повернуться к нему лицом.

Его взгляд был направлен на ее груди, и эти восхитительные серые глаза греховно потемнели. Так как он был медиком, она понимала, что в ней не было ничего такого, чего он не видел бы раньше, но да, это потешило ее самолюбие.

— Я услышал какой-то грохот.

— Упс. Прошу прощения за это.

Он сглотнул, нахмурился, затем посмотрел на полки.

— Что вы там делали наверху?

— Вытирала пыль, — она показала ему ранее чистую тряпку. Он не уделил ни малейшего внимания на грязь, только разглядывал ее голые груди. Наслаждаясь моментом, она ступила в душ, оставив стеклянную дверь приоткрытой, и пустила воду стекать по своему лицу, своей груди.