Все, что я хотела сказать

Вчера ночью Йейтс приходил ко мне в комнату. Прокрался, когда мама и Джонас легли спать. Я заперла дверь, но он все равно пробрался. Я не спала. Просто притворялась. Чувствовала, как он стоит над моей кроватью, слышала его тяжелое дыхание, пока он наблюдал за мной. Поначалу он ничего не делал, и было очень трудно оставаться неподвижной. Я не могла дышать. Точно знала, что он трогал себя, а это мерзко. Он дрочил, пока стоял надо мной, и все это время мне приходилось лежать и слушать. Это было ужасно, но через несколько минут закончилось. Он кончил себе в руку, а потом вытер пальцы о край моего одеяла.

Как только он вышел из комнаты, я сбросила одеяло на пол, пиная его ногами. Я лежала, чувствуя себя униженной. Запах его спермы наполнял комнату, и… это вроде как меня возбудило, что просто омерзительно.

Я ненормальная. Серьезно. Но мысль о том, что Йейтс хочет меня так сильно, что прокрадывается ко мне в комнату и дрочит, глядя на меня, наделяет чувством власти. Должно быть, он считает меня красивой. Особенной. Дэниел говорил, что я красивая, но теперь его нет, и я думаю, что он сказал это, лишь бы забраться ко мне в трусики, хотя мы никогда не занимались сексом. Только немного баловались. Он говорил мне, что я красивая. Особенная.

Теперь у меня никого нет. Мама говорит, что мне нужно над всем поработать. Над оценками, манерами, одеждой, макияжем, прической. Над всем. Я недостаточно хороша. Джонас слишком занят работой или тем, что уделяет внимание моей требовательной матери.

А еще есть Йейтс. Жалкий, потерянный, странный Йейтс. Он хочет меня.

И, возможно, я позволю ему меня заполучить.

Я закрываю дневник и поднимаю голову, тяжело дыша и испытывая смутное беспокойство. А меня ничто никогда не беспокоит. Но мысль о том, что Йейтс не давал Саммер проходу, наполняет меня отвращением.

К самому себе.

Я ужасно с ней обращаюсь.

Похоже, что все остальные тоже.

Глава 22 Саммер

Позже тем вечером Уит вызывает меня, как король своих придворных. Как только я открыла дверь своей комнаты после возвращения из столовой, на пол упала тонкая, плотно сложенная записка. Я развернула ее дрожащими пальцами, точно зная, от кого она.

Приходи в мою комнату.

Ни пожалуйста. Ни спасибо. Ни подписи. У него запоминающийся почерк, поэтому я знаю, что записка от него. То, что он осмелился прийти в общежитие и сунуть записку мне в дверь, настоящая дерзость. О нас никто не знает. Мы стараемся не выдавать себя, но притворяться становится все труднее.

Дождавшись отбоя, я тайком выхожу из своей комнаты и из здания. На улице прохладно, в воздухе витает запах морской соли, и я глубоко дышу, пока иду к личному жилищу Уита.

Остановившись перед дверью, я поднимаю руку со сжатой в кулак ладонью, чтобы постучать, но не успеваю. Дверь распахивается, Уит хватает меня за руку и затаскивает в комнату. Я спотыкаюсь и чуть не падаю на него, и он прижимает меня к себе, пока закрывает и запирает дверь.

– Ты опоздала. – В его голосе слышно раздражение, когда он отпускает меня и едва ли не отталкивает от себя.

– Мне пришлось ждать отбоя, – напоминаю я и потираю руку в том месте, где он меня схватил. – Я не наделена теми же привилегиями, что и ты. Не могу разгуливать по кампусу, будто у себя дома.