Все, что я хотела сказать

Все подлизываются к нему. Полагаю, это само собой разумеется, когда фамилия и герб твоей семьи указаны на здании школы. Преподаватели и рабочий персонал. Все ученики до единого. Похоже, единственные, кого не впечатляет статус Уита, – это троица его друзей, но и они относятся к нему с безмолвным почтением, которое дает ему понять, что он главный. Девушки флиртуют с ним – с ним и тремя его ближайшими друзьями в особенности – с таким отчаянием, что остается только им посочувствовать. Они жалкие.

Я отношусь к нему так же, как и он ко мне: упорно с ним не разговариваю.

Уит назвал меня шлюхой. Ничего не изменилось. Он ненавидит меня.

А я ненавижу его.

А сейчас я за ним наблюдаю. У нас последний на сегодня урок. Пятница. Уит сидит слева впереди прямо у меня на виду. Стучит карандашом по краю парты в устойчивом раздражающем ритме. Я сверлю его сердитым взглядом.

Он даже не смотрит в мою сторону.

Волосы упали ему на лоб, губы изогнуты в едва заметной улыбке. Однако на его лице не видно радости. Одни только резкие черты и насупленные темные брови. Но какое же у него красивое лицо. Равнодушное, напряженное, как у статуй в саду на территории кампуса.

Учитель включает фильм и гасит свет, и единственным источником освещения становится большой телевизор на стене. По нему идет ролик о текущих событиях, рассказывают о состоянии мира и его печальном будущем, и я сразу перестаю слушать.

Я и так в унынии.

Как только мистер Стейн выходит из кабинета, настроение меняется. Ученики достают телефоны. Начинают болтать. Я рисую каракули на пустой странице тетради, наклонив голову, отчего волосы падают вперед и заслоняют лицо. Не хочу, чтобы меня видели. Я пишу свое имя большими объемными буквами. Рисую вокруг него цветы. А потом пишу имя Уита.

И окружаю его мордочками дьяволят с длинными и очень острыми рогами.

– Так вот что ты на самом деле обо мне думаешь?

У меня перехватывает дыхание, когда я слышу его знакомый глубокий голос, захлопываю тетрадь и, подняв голову, вижу, что Уит сидит рядом со мной. Он умудрился пересесть за стоявшую позади него пустую парту, а потом тихо пододвинуть ее к моей. И как я только не заметила?

– Думаешь, что я дьявол? – не отстает он, когда я родолжаю молчать.

Отворачиваюсь от него, желая, чтобы он оставил меня в покое.

Желая, чтобы продолжил говорить со мной.

– Полагаю, я и правда превратил твою жизнь в ад, – небрежно замечает он, будто мы ведем непринужденную беседу.

А я все так же молчу.

– Я думал, что ты уже будешь вся в слезах после того, как я настроил всех против тебя, – продолжает он. – Ты сильнее, чем я думал.

Я снова медленно поворачиваюсь к нему, мы встречаемся взглядом, и меня затягивает. Даже в приглушенном свете я вижу блеск в его светло-голубых глазах, которые будто поглощают меня. Я размыкаю губы, но не издаю ни звука.

Да и что я скажу?

– Но на самом деле тебе, видимо, плевать, кому ты нравишься, а кому нет? – Его губы изгибаются в едва заметной улыбке. – Пока ты получаешь то, что хочешь, победа за тобой.

Понятия не имею, о чем он.

– Это не игра, – шепчу я.

Уит приподнимает бровь.

– Посмотрите-ка, она разговаривает.

Отвечаю сердитым взглядом.

– Ты ошибаешься, Сэвадж. Жизнь – игра, и почти все присутствующие в этом кабинете – неудачники. – Он замолкает на мгновение. – Кроме меня.

Меня поражает его высокомерие.

– Только потому, что у тебя много денег, – напоминаю я.

– И власти. У меня столько гребаной власти, что она чуть ли не сочится из меня. – Уит наклоняется ближе, и я отодвигаюсь. – Они все боятся меня. Сделают все, что я скажу, не задавая вопросов.

– Как в тот раз, когда ты велел им игнорировать меня?

Уит ухмыляется.

– Да. Они все бараны.

– А ты пастух?

– Я засранец, которому принадлежит земля, на которой эти бараны пасутся. Одно неверное движение – и я могу перерезать их всех. – С мгновение он изучает меня взглядом, а я все молчу, заставляя себя не произносить ни слова. Я ничего не могу раздавать просто так. Ни слова, ни эмоции. – Как твоя мать уговорила моего отца зачислить тебя в последний момент?

«Понятия не имею», – хочется сказать мне, но я продолжаю хранить молчание.

– У нее есть компромат на него? Или она, как обычно, встала на колени и отсосала ему в оплату за твое обучение?

Я даже не вздрагиваю от его слов, ведь знаю, что он ждет моей реакции. Вижу это по тому, как он блуждает по мне взглядом от самой макушки. Задерживается на моих глазах. На губах. Ждет красноречивого знака.

Мое лицо ничего не выражает.

– Я могу заключить с тобой сделку. Облегчить твою жизнь в этих стенах, – произносит он, а его голос звучит еще тише и ох как убедительно.

– На каких условиях? – спрашиваю я невозмутимо. Спокойно.

Уголки губ Уита приподнимаются.

– Отсасывай мне и дай кончать на твои сиськи неделю подряд, и я сниму со всех запрет.

Господи, вот же мудак. Хочет кончить мне на грудь?