Все, что может быть использовано как оружие (СИ)

— Но те животные не разумны, а этот одиннадцать-два даже говорит как мы! Только превратиться в человека не может…

— Говорит, потому что мы его специально целенаправленно этому учили, — всё так же терпеливо принялся объяснять лидер шеповского языческого духовенства. — Кажется, что наша кровь способна передать другим теплокровным животным все наши особенности, но это не так. Мы провели массу переносов генетического материала, ты видел, как это делается. И убедились, что в успешно окончившихся опытах всё равно кроме сознания и способности говорить мы не смогли привить тем животным, кого возвысили, ничего. Разве что человеческое долголетие ещё — некоторые факты на это косвенно указывают, но для проверки требуются десятки лет, сам понимаешь…

Галлиец, уже изготовившийся дёрнуть створку и ворваться в комнату, даже отступил на шаг назад.

“Не смогли добиться возможности оборачиваться! — словно гора упала с плеч разведчика, он едва сдержался, чтобы не испустить громкий вздох облегчения. — Просто разумные животные. Ни силы дополнительной, ничего, только возможность болтать… хм.”

Здравый смысл стремительно возвращался к Антуану. Проблема оказалась существенно менее значительной, но проблемой осталась. Разведчики, способные голосом доложить, что видели, незаметные и потому опасные своей внезапностью диверсанты, сапёры, которых не жалко отправить под огнём врага подрывать укрепление — они же ведь не люди. С другой стороны — разум. А разумного ещё надо убедить помогать… или заставить. И если с человеком всё просто, его уже воспитали родители и государство, то с животными будут больши-ие проблемы!

“Тот же Метис подчиняется мне как старшему товарищу, лидеру, доброму другу, но и сам вполне что-то может решить и сделать. Именно потому я его куда меньше ограничивал, чем хозяева псов поглупее. Самостоятельность — обратная сторона высоких когнитивных способностей. — подумал галлиец. — Надеюсь, ты уже оторвался от погони и движешься к порту, друг. А вот выберусь ли я — всё ещё большой вопрос…”

— Но если они — разумом как мы, то ведь и относиться мы к возвышенным должны как к людям! — пока разведчик стремительно переосмысливал то, что узнал, разговор за дверью всё не утихал. Никак не мог юноша принять точку зрения старшего товарища.

— Относиться ко всякому следует согласно его природе, — в голосе вожака волхвов появился лёгкий нажим. — Возьмём тебя. Сколько ты мучился всякий раз в полнолуние, пока отец не догадался отвезти тебя к волхву? Лекарства не помогали, так называемые “лекари” причиняли лишь бесполезную боль и губили твоё тело. И деньги твоей семьи не в силах были ничего изменить. Но здесь, в Сокровенной долине, мы смогли выпустить из тебя вторую ипостась, и теперь Луна куда менее властна над тобой. Немного тренировок — и ты обуздаешь своё тело полностью. Но даже если и нет, само знание, в чём дело, очень сильно поможет тебе. Ты теперь знаешь, как к себе относиться. Верно?

— Д-да, — очевидно, юноша до сих пор смущался от произошедшего. — С-спасибо…

— Вот видишь, — потеплевшим голосом попенял ему старший оборотень. До де Вилшера с некоторым запозданием дошло, почему местная шишка среди волхвов прямо-таки вербует себе юного сторонника: отец, деньги — не иначе как парень из дворян и уже получил неплохое образование. Учитывая, что жизнь большинства волхвов состоит из сидения в глухом лесу до самой смерти — редкий кадр, потенциальный надёжный помощник и ученик. — А теперь позволь маленькую демонстрацию. Вот эта игла — эннониевый “медиатор” одиннадцать-два. Сейчас он настроен на меня, но если сбросить привязку…

Шпион дёрнулся, едва заставив себя не отпрыгнуть в сторону от двери: настолько злое и яростное собачье рычание оттуда раздалось. Судя по громкости — издавал его кобель размером с Метиса. Неприятный лязг — это он на решетку клетки бросился?

— Как видишь, пёсик нас ненавидит, всех людей, и ни капли разума в глазах, — старший волхв что-то сделал и рычание оборвалось как отрезанное. — А знаешь, почему? Ему всего год. Младенец по меркам человека, но уже совершенно взрослая телом собака. Самые первые успешные образцы у нас достигли пятилетнего возраста и более-менее адекватны. Но до полноценного разумного им ещё расти и расти. Потому, если бы не контрольная игла — язык мы бы одиннадцать-два никаким клином в голову не вдолбили! Но благословенный для нас, полноценных оборотней, энноний, если его правильно обработать и отковать в нужную форму, на возвышенных действует вот так. Заставляет безусловно подчиняться тому, на кого настроен. Тоже совершенно случайно узнали, между прочим, никто не ожидал такого эффекта…

Тут жрец-учёный на мгновение замолчал, и поинтересовался:

— Ты, как я понимаю, всё ещё веришь в древних богов? Несмотря на всё увиденное?

— Да… — де Вилшер как наяву увидел подростка со склонённой головой, не посмевшего, тем не менее, соврать старшему товарищу.