Все, что может быть истолковано как угроза

Все как-то устроились, а некоторые и не как-то, а вполне кучеряво, а он? Кто он к своим двадцати двум годам, несмотря на полученное образование и будущий диплом с отличием? Мальчик «подай ручку-принеси документ-брысь, тут взрослые разговаривают»?

Как же ему это надоело! А еще больше раздражают эти фальшиво-сочувственные взгляды сокурсников, имеющих в отличие от него доступ либо к возможностям, либо к деньгам!

Да еще эта облезлая мартышка окончательно обнаглела, приставая к нему с требованием жениться. Ну почему эта тупая подстилка не понимает, где ее место? Почему до нее не доходит, что все ее попытки приподняться за его счет обречены на провал?

А периодически пользуемая им для снятия напряжения Юнна Стейвниц этого действительно не понимала. Вернее, понимать не хотела. «Крис, ну нам же так хорошо вместе!» только и могла она сюсюкать, делая при этом губки не то бантиком, не то уточкой, не то еще чем-то, по ее мнению, привлекательным. «Когда ты уже скажешь отцу про нас?!»

Да никогда. Как в твою безмозглую головенку вообще могла поместиться мысль, что Кристиан Ланге женится на такой как ты? Ему нужна другая жена, которая не будет иметь привычки стягивать трусы, едва завидев перспективного кавалера. Она думает, он не знает, что ее благорасположением успело попользоваться как минимум человек шесть, из тех, которые уже закончили их факультет? Она, что, не в курсе, что давно заслужила славу «переходящего вымпела»? Или просто за дурака его держит, которого достаточно подразнить, пройдясь перед ним с грудью наперевес и он на все согласится?

Если она не понимает намеков, придется объяснять открытым текстом, пусть даже со скандалом, хотя, конечно, терять настолько удобную в плане безотказности партнершу будет жаль. Но выслушивать ее дурацкие планы о свадьбе он не готов. А уж его отец – тем более.

Тем более, что отец в последнее время не иначе как отмер и начал более пристально изучать биржевые сводки, иногда что-то подсчитывая. А на его осторожные вопросы ответил, что подумывает о пересмотре активов.

Ну, наконец-то! Неужели, отец, наконец, решил выползти из своей бронированной скорлупы и начать идти в ногу со временем! Что могло случиться, чтоб даже он «проснулся»?

Ответ оказался очень простым, отец тоже начал присматриваться к действиям Дитрих Фогеля. Как он сам смущенно сказал, не все ж играть в «длинные» игры, пора освоить методику работы и среднесрочных трейдеров. То есть мгновенный заработок на бумагах компании «Стаффлер Хоф», круиз, покупка этажа в особняке – все это не прошло мимо его глаз. И он нашел в себе силы признать, что существуют способы заработка на рынке, связанные не только с долгим ожиданием, но и с возможностью заработать на быстром росте курса акций.

И теперь уже отец с сыном вдвоем старательно перекапывали последние сводки, рисовали графики, пересчитывали доходность бумаг, пока не остановились на акциях не железнодорожных, а строительных компаний. Вот там наблюдался куда более устойчивый рост.

Игра на понижение

Всякий раз, когда моя жадность заставляла меня

хватать быструю прибыль или пересиживать временной период,

в котором я торгую, мне приходилось дорого платить за это.

Ларри Вильямс

Нортону было тошно. Сдав вчера шефу отчет с указанием суммы присвоенного попечителями фонда инвалидов детства, он не выдержал и провел вечер в баре, тупо глотая химмель рюмку за рюмкой, и желая надраться до беспамятства, чтоб не помнить подробности отчета. Какие же твари! Он и сам не святой, но хоть какие-то границы должны существовать! А эти жировали, обкрадывая тех, кого жизнь уже и без того обездолила! Хорошо бы судейские впаяли им по максимуму, жалеть подобных людоедов нельзя.

Поэтому нынче утром ему было тошно. Окружающий мир представлялся гнусным и продажным. Болела голова, хотелось пить и свернуть чью-нибудь челюсть. Да еще и комиссар отдела по расследованию финансовых преступлений вместо благодарности за успешное раскрытие дела, заговорил о новом расследовании.

– К нам обратились коллеги из Эребурга, и майор Зигмунд Хофер прибыл, чтобы ввести нас в курс дела.

Низенький и ледащий Хофер довольно бодро просеменил к «доске доказательств», прозванной не без подачи самого Нортона «стеной сумасшествия», и начал выстраивать на ней коллаж из уже имеющихся данных.

– К нам обратился директор банка Майера, господин Грубер.

Первый дагеротип занял место в центре доски. Хорошо они там питаются, в своем Эребурге, меланхолично отметил Нортон, такую ряху за три дня не объедешь.

– Дело весьма деликатное… и не до конца ясное. Как вы, очевидно, знаете, банк Майера, кроме своих прямых обязанностей, также осуществляет функции депозитария.

Это понятно, кивнул самому себе Нортон, выделили спецпомещение, где в сейфах хранятся ценные бумаги и прочие активы клиентов, небось еще и управление ими на себя согласились возложить за неплохую денежку.