Все, что мы оставили позади

Я огляделся. Велосипед лежал на дороге рядом со мной, Джулиана нигде не было видно.

– Джулиан! – завопил я, вставая. – Джулиан!

Где же он?

Я крутился посреди дороги, меня охватила паника.

– Джулиан! – снова крикнул я. Потом я вспомнил о машине. У нас с Джулианом была договоренность, что мы встретимся возле нее, если вдруг потеряем друг друга.

Я быстро оседлал велосипед и помчался вниз с холма, наматывая километры. Джип был припаркован на грунтовой площадке у начала дороги, и Джулиан скорчился возле заднего колеса. Слава богу! Я на ходу спрыгнул и побежал к нему. Велосипед ударился о бампер машины, и последние несколько ярдов я проскользил.

– Джулиан! – Я упал рядом с ним на колени. – Тебе больно?

Он поднял голову. Слезы текли по его перепачканному лицу, оставляя следы, похожие на отпечаток шин в грязи.

– Ты знаешь мое имя?

– Что это значит? Разумеется, я знаю твое имя.

– Но там ты этого не знал. Ты отключился сразу после того, как наорал на меня.

Все нервные окончания заледенели. Я перестал дышать и долго, казалось, целую вечность смотрел на него. Потом я судорожно глотнул побольше воздуха и вцепился ему в плечи с той же силой, с какой в меня вцепился ужас.

– Что я сказал? – Джулиан подавил всхлип. – Что я сказал? – заорал я.

– Ты спросил, кто я такой. А когда я сказал, что я Джулиан и что я твой сын, ты сказал… Ты сказал… – Он разрыдался и не мог произнести больше ни слова.

Мои пальцы впились в его плечи.

– Что я сказал?

– Ты сказал, что у тебя нет сына.

Глава 25 Джеймс

Настоящее время

28 июня

Ханалеи, Кауаи, Гавайи

Джеймс стоял у двери кабинета Наталии, решая, следует ли ему войти. Она определенно вернулась. Он слышал, как она говорит по телефону. Ему была невыносима мысль о том, что это он огорчил ее. Джеймс не знал, как сделать так, чтобы она почувствовала себя лучше, но ему хотелось снова увидеть быструю полуулыбку на ее лице. Голос Наталии зазвучал громче и решительнее. Она вела переговоры о цене на что-то, поэтому не стоило ее беспокоить.

Джеймс вернулся в комнату Марка, взял краски, кисти, чистые холсты и походные мольберты, а потом направился на веранду. Джеймс прошел мимо Джулиана, устроившегося на диване в гостиной. На голове у Джулиана были наушники, ноги он положил на подлокотник, пальцы порхали по экрану телефона. Разноцветный пляжный мяч в ожидании лежал у него на животе.

Увидев отца, Джулиан снял наушники и протянул ему телефон:

– Этот тип все время шлет мне сообщения. Пишет, что он дядя Томас. Хочет, чтобы ты ему позвонил.

Джеймс сложил все необходимое для занятий живописью на кофейный столик и взял телефон сына. Он сразу же узнал номер Томаса. Стоит ли удивляться тому, что его брат ведет себя так низко и пытается добраться до него через сына. Это была именно та тактика принуждения, в которую, по мнению Карлоса, не должны быть вовлечены его сыновья.

Но Джеймс тоже был в этом виноват. Он игнорировал Томаса. Он решил позвонить Томасу позже, иначе тот скоро появится на пороге дома Наталии.

– Ты звонил ему или писал в ответ? – спросил Джеймс у сына.

– С нашего приезда сюда я отправил сообщение только Антонио.

Джеймс просмотрел переписку мальчика с его другом, потом внес Томаса в черный список и вернул телефон Джулиану.

– Больше он тебя не побеспокоит, – сказал Джеймс, запоздало подумав о том, что следовало бы сделать то же самое на собственном телефоне.

Джулиан сунул телефон в карман и постучал мячом по своим согнутым коленям.

– Что происходит между тобой и братом? Он кажется милым. То есть со мной и Маркусом он был милым.

– Когда это было?

Джулиан театрально закатил глаза:

– В прошлом декабре, когда дядя Томас навещал нас. Вы, ребята, только и делали, что орали друг на друга. А я-то думал, что круче сеньора Мартинеса никто не ругается.

Сеньор Мартинес был отцом одного из приятелей Джулиана. Ругательства с его губ слетали с такой же легкостью, с какой мяч катался по полю.

Но эти первые недели декабря были худшими в жизни Джеймса. Он не чувствовал такой ярости по отношению к своей семье с тех пор, как Фил напал на Эйми. Если бы тогда Фил ударил Джеймса по голове чуть сильнее, он бы… Уф! Джеймс даже представлять не хотел, что бы тогда случилось.

Он вздохнул, выпуская гнев, вернувшийся вместе с воспоминаниями, и опустился на диван рядом с Джулианом. Прижавшись спиной к подушкам, Джеймс уставился в потолок. Джулиан выпрямился и обнял свой мяч. Джеймс повернул голову и посмотрел на сына:

– Прошлой зимой между нами все было непросто.

Джулиан кивнул.

– Ты кое-что знаешь о моей потере памяти. Когда-нибудь, когда ты станешь старше, я расскажу тебе, почему я потерял память.

– Почему не сейчас? Мне почти двенадцать.

Джеймс подался вперед:

– Ты же смотришь новости. В мире есть очень страшные люди, и со мной произошло кое-что страшное.

От страха лицо Джулиана потемнело, как будто нашло облако эмоций.

– Что?

Джеймс задумался о том, как много можно ему рассказать.

– Мой брат знал, что я потерял память, но не сказал мне, кто я на самом деле.