Всё, что необходимо для смерти

Раздался характерный звук – кружку подняли, а потом вновь поставили на пол. «Наконец-то!» – подумала Скади, и обернулась, чтобы убедиться, что Винтерсблад допил свою воду. Он сидел в прежней позе, но посудина перекочевала через решётку и теперь стояла в клетке Скади, и она могла поклясться, что уловила запах воды – прохладный и свежий.

– Пей, если хочешь, – небрежно бросил Винтерсблад, не оборачиваясь.

Скади не ответила. Она молча боролась с неистовой жаждой, но та в конце концов одержала верх. Скади сделала пару глотков и вернула кружку с остатками воды на сторону Винтерсблада, он не обратил на это внимания.

– Что обо мне пишут? – неожиданно спросил он.

– Что? – не поняла Грин, замерев в полушаге от решётки.

– В ваших газетах. Что обо мне пишут?

– Как воздушная пехота ОНАР под твоим командованием разбивает наши войска, – неохотно ответила она.

– Обо мне. Не о воздушной пехоте, войсках или боях. Обо мне ваши газеты пишут?

Изящные брови Скади возмущённо взметнулись вверх. Это уже слишком! Что ж, ответит, как есть – сам напросился.

– Пишут. О том, что ты бесстрашный, хитрый и беспринципный. Отчаянно рисковый, чрезмерно везучий. Что тебе чуждо сострадание как к противнику, так и к своим солдатам. А ещё пишут, что у тебя проблемы с дисциплиной, полное отсутствие субординации. Пишут, что ты заносчивый и самовлюблённый говнюк, если честно. Но непобедимый. Пока.

Винтерсблад устало усмехнулся.

– Как я вижу, наши репортёры недалеки от истины? – с лёгким раздражением в голосе спросила Грин, и подполковник повернулся к ней, покачав головой.

– Нет. Всё гораздо хуже, Скади Грин.

От его пристального, внимательного взгляда ей стало не по себе, и он это заметил.

– О тебе тоже пишут. Да так хорошо, что тошно становится. И, видимо, не так уж и неправы – на своём игрушечном дирижаблике ты умудрилась загубить два наших дредноута, – Винтерсблад поднялся на ноги, вплотную подошёл к разделявшей их решётке, оставив расстояние между собой и Скади меньше шага.

– Думаю, вы справились с этим без меня, – пренебрежительно усмехнулась Скади.

– Боюсь, что ни твоё командование, ни император с этим не согласятся, – тихо сказал он, – особенно, если никто из нас не выживет, – уголок его губ дрогнул в едва заметной полуулыбке. – А пока лучше поспать, – закончил он как ни в чём не бывало.

Сложно сказать, сколько прошло времени, прежде чем звук открывающейся решётки выдернул Скади из полудрёмы. Перед открытой клеткой Винтерсблада стоял прямой, как струна, Медина. С бесстрастным лицом и взмокшим лбом он отдал честь, протянул на раскрытой ладони револьвер и отрапортовал:

– Подполковник Винтерсблад, с вас сняты все обвинения. Прошу принять на себя командование цеппелином!

Подполковник долго молчал, склонив голову на бок, глядя на Медину из-под отросшей чёлки холодным, непроницаемым взглядом.

– Сколько? – наконец спросил он.

– Мы недосчитались семерых, сэр. Их нигде нет. Всё обыскали.

Винтерсблад кивнул, поднялся и забрал свой пистолет.

– Освободите капитана Грин, майор, у нас с ней временное перемирие. И постройте всех на главной палубе.

Положение вещей ужасало: большинство команды было не в себе. Почти у всех, кто ещё сохранил трезвость рассудка, зрачки не реагировали на свет. Из пятисот человек на цеппелине симптомы непонятного недуга не проявились лишь у пары десятков. Винтерсблад велел запереть тех, что были совсем плохи. Они отказывались идти, оседали на пол, глупо хихикали и отталкивали руки товарищей, пытавшихся поднять обмякшие тела. Пришлось тащить их почти волоком. И тут один из солдат, обвисший на сопровождавших его соратниках, резко вскинул голову и остановился. Выпрямился, словно это не его ноги только что заплетались и подламывались, одним движением освободился из рук товарищей.

– Держите его! – крикнул Винтерсблад, но было поздно.

Солдат с какой-то нечеловеческой силой расшвырял всех вокруг себя и метнулся к окнам. Несколько человек бросились ему наперерез, но разлетелись в стороны, словно пустые консервные банки, стоило им только попытаться перехватить его. Винтерсблад сбил безумца с ног у самых окон, налетев на него всем своим весом. Наотмашь ударил прикладом в висок, но это не причинило сумасшедшему никакого вреда. Попытался прижать его к полу, но тот лишь отмахнулся, сбросив с себя подполковника, будто он был не высоким плечистым мужчиной, а субтильным подростком. Ещё трое солдат подоспели на подмогу, навалившись на взбесившегося товарища, но и они не смогли удержать его.

– Пустите! – заорал он, выскальзывая из кителя, в который мёртвой хваткой вцепился один из упавших солдат. – Они зовут меня! – и, выбив стёкла, рыбкой прыгнул в окно.

– Вот дерьмо! – Винтерсблад поднялся с пола. – Свяжите остальных прежде, чем запереть. Иначе они вынесут двери. Гастмана и Брэбиша заприте в клетки и привяжите к прутьям! Эти и со связанными руками стены пробьют, – тыльной стороной ладони он вытер кровь на разбитой губе. – И все сдайте оружие. Даже те, кто пока в порядке. Запрём его в свободной каюте.