Всё, что помню о Есенине

Шершеневич посмотрел в упор на сидящих в первых рядах студентов и воскликнул:

Эй, люди! Двуногие воробьи,
Что несутся с чириканьем, с плачами,
Чтоб порыться в моих строках о любви,
Как глядеть мне на нас по-иначему?!

Я стою у подъезда грядущих веков,

Седока жду с отчаяньем нищего,
И трубою свой хвост задираю легко,
Чтоб покорно слетались на пищу вы!

Есенин подошел ко мне и тихо сказал:

— После таких стихов сблюешь! Сейчас выступишь ты…

— Я же выступал, Сережа!

— Я не могу. Прочти «Молнию», «Маляра» и «Песню портного».

— Но Мариенгоф объявит тебя! Сергей подошел к Анатолию, что-то сказал ему, и тот назвал мою фамилию. Я прочитал «Молнию»:

Ты, как молния шальная,
Просверкала в майский день,
И теперь я точно знаю,
Отчего звенит сирень…

Прочитал «Маляра»:

Маляр пришел замазать
И протереть окно,—
И стекла, как алмазы,
Зажглись одно в одно.
Он фортку открывая,
Не рассчитал толчка:
Нога была от края
Всего на полвершка.
— Послушай, брат,
Довольно!
И так уж хорошо!
— Нет, ты спеши не больно —
Промолвил и сошел.
И он замазал щели,
Работая ножом,
Работал он и целил
В меня косым зрачком.
По рамам рыжей кистью
Прошелся раза два
И подоконник чистя,
Мне подарил слова:
— Я вот бежал от белых
И зацепил за крюк,
А пуля просвистела:
Не спотыкнись,—
Каюк!
И он накинул куртку
И заломил картуз,
Тугую самокрутку
Легко поднес ко рту.
И чуть склонившись ниже,
Понес ведро белил —
Сей рыцарь кисти рыжей
Дымил и уходил.

После этого я прочитал «Песню (еврейского) портного»[34]

Согну привычно ноги
На тесаном катке,—
Моя игла не дрогнет
В приученной руке.

Есенин взошел на кафедру. Как всегда, у него был бурный успех. Когда мы вышли из ворот университета, трое командоров пошли вперед. До нас доносился их «разговор по душам»: очевидно, Вадим все понял! Подробности разговора я не знаю, только дня через два Сергей сказал:

— Ты понастойчивей созывай наших на заседание! Но как ни старайся, теперь правое крыло, с приездом Ивнева, состояло из четырех человек, а левое из пяти. Выручало только то, что часто кто-нибудь из братьев Эрдман не приходил на заседание…

17 Есенин пишет стихи, рассказывает о своих детях. Доклад Мейерхольда Зинаида Райх вспоминает о своей любви. Письмо Константина Есенина. Стихи-свидетели

В конце осени 1921 года я пришел утром в «Стойло Пегаса», чтобы просмотреть квартальный финансовый отчет, который надо было срочно отправить в Мосфинотдел. В кафе посетителей не было. В углу за столиком сидел Есенин, писал, по его правую руку лежали скомканные листы бумаги: он переписывал начисто свое стихотворение, а это всегда было связано с переделкой. Я молча прошел мимо него — он и головы не поднял, — спустился вниз. Проверив отчет, сопроводительные документы, я подписался и поставил круглую печать «Ассоциации вольнодумцев», которую захватил с собой.

А на прошлой неделе днем я столкнулся с Сергеем в дверях «Стойла», он спросил, надолго ли я здесь застряну. Я объяснил, что только отдам удостоверение буфетчице, которое она просила, и уйду.

— Куда?

— На работу в клуб Реввоенсовета.

— Пойдем со мной бульварами. Третий день над строфой бьюсь, ни черта не выходит. Ты иди рядом, никого ко мне не подпускай!

— Почему ты не спустишься вниз в какую-нибудь комнату «Стойла»?

— Там полотеры, кругом баррикады, мебели! А тут — завтраки!

— Хорошо, Сережа. Подожди минуту!