Всё, что помню о Есенине

Я знаю, как Сергей помогал своей критикой исправлять стихи некоторым поэтам, но то, что делал для Приблудного — невероятно! Он подсказывал эпитеты, рифмы, строчки. Благодаря тому, что Иван писал на сельскую тематику, противопоставляя деревню городу, писал о своей умершей матери, его стихи были близки Есенину, и он другой раз дарил ученику лирические сюжеты, четверостишия и т. п. Казалось бы, молодой поэт должен быть благодарен своему учителю. А что вышло?

Как-то сидел я в «Стойле» со знакомой девушкой за столиком, а за соседним — Есенин и Приблудный. Они о чем-то оживленно разговаривали, но из-за шума ничего не было слышно. На эстраду вышел конферансье — начинать вечер, стало тихо, и явственно долетели слова Приблудного, обращенные к Сергею:

— Что, мой «Тополь на камне» хуже, чем ваши стихи?

Для того чтобы читателю было понятно, я приведу конец этого стихотворения:

…Снились мне пастбища, снились луга мне,
Этот же сон — на сон не похож…
— Тополь на севере! Тополь на камне!
Ты ли шумишь здесь и ты ли поешь?

В этих трущобах я рад тебя встретить,

Рад отдохнуть под зеленым крылом,
Мы ли теперь одиноки на свете!
Нам ли теперь вздыхать о былом!

Тесно тебе под железной крышей,

Жутко и мне у железных перил;
— Так запевай же! Ты ростом повыше,
Раньше расцвел и больше жил.

Я еще слаб, мне едва — восемнадцать,

Окрепну и песней поспорим с тобой,
Будем, как дома, шуметь, смеяться,
Мой стройный, кудрявый, хороший мой…

Эта ли встреча так дорога мне,

Шелест ли тронул так душу мою…
— Тополь на севере! Тополь на камне!
Ты ли шумишь и тебе ль пою!!!

Тот, кто читал стихи Есенина, без труда поймет, что все: тема, словарь, эпитеты, многие рифмы заимствованы у Сергея. Есть и другие, но я вишу только то, что сам слышал или видел, или читал…

Между тем за соседним столиком Приблудный продолжал говорить:

— Годика через два, Сергей Александрович, дам вам фору в стихах и все равно обгоню вас…

Я увидел, как в глазах Есенина сверкнули синие молнии: каково это слышать великому поэту от начинающего, да еще пестуемого им самим? Я понял, что скандал неминуем, вскочил со стула, подошел к Приблудному и, наклонясь к нему так, чтобы закрыть от Сергея, сказал, что ему, Ивану, пришел конверт с деньгами, лежит в конторе. Надо его взять, пока не закрыли.

— С деньгами? — переспросил он, встал, пошел к лестнице и стал спускаться вниз.

Я пошел вслед за ним. Разумеется, контора была заперта. Я объяснил Приблудному, как возмутительно он вел себя, что ожидало его, и потребовал, чтоб он немедленно ушел из «Стойла».

— Я могу и сдачи дать! — процедил он сквозь зубы.

— Ты плохо знаешь Есенина. Ничего ты не успеешь сделать!

Я проводил Приблудного в гардеробную, он оделся в ушел. За столиком Сергея уже сидели его знакомые, и они оживленно разговаривали.

Я бы мог рассказать и о других фокусах Приблудного, но предпочитаю дать место письму Есенина, которое он написал Гале Бениславской из Ленинграда:[74]

«…Вчера Приблудный уехал в Москву… Но хамству его не было предела… Не простился, потому что получил деньги. При деньгах я узнал, что это за дрянной человек…Все это мне ужасно горько. Горько еще потому, что он треплет мое имя. Здесь он всем говорил, что я его выписал. Собирал у всех деньги на мою бедность и сшил себе костюм. Ха-ха-ха — с деньгами он устраиваться умеет… Он удрал. Удрал подло и низко… Сам я больше с ним незнаком и не здороваюсь. Не верьте ни одному его слову. Это низкий и продажный человек…

Прощайте, милая, и писать не могу. Горько, обидно, хоть плачь».

Не везло Есенину ни с друзьями, ни с женами, и даже с единственным учеником.

Я должен увести читателя на несколько лет вперед. Есенину не везло при жизни, но то, что обрушилось на него после смерти, ни в какое сравнение с этим не идет.