Все, что шевелится

– Будешь сам ходить в соболях, – врал Сотой, – всех жён и наложниц оденешь в драгоценные шкурки. И даже портянки и подштанники будут у тебя из соболиного меха. Станешь самым знатным и богатым человеком в мире. А делов-то для тебя всего ничего, сущая безделка: пойти недалеко на восток и сместить с ханского места слабого и трусливого правителя Джору. Народ давно собирается его заменить, больно уж труслив и нерешителен, и мечтает призвать мудрого и великого вождя вроде тебя. У самозванца Джору от одного твоего вида, Пак, приключится «медвежья болезнь», и он добровольно отдаст тебе бразды правления страной Соболь. Собирайся и айда в поход! Иначе прокукуешь весь свой век в глухой тайге, никто о тебе и слова не услышит. Так и умрёшь в бедности и безызвестности.

Почему придётся жизнь коротать в бедности, Пак не разобрал, но мысль о славе и богатстве, множестве жён да ещё каких-то неизвестных наложниц согрела его душу. Он сразу же решил пойти войной на слабого, но богатого самозванца, только как ни торопись, а чтобы собрать войско, оснастить обозы, подготовить к походу подвластные племена, требовалось какое-то время. Хёккосе отдал приказ начать сборы немедленно. Но быстро только кролики родятся: навалилась куча хозяйственных забот. Было очевидно, что к выступлению племена Пака будут готовы не раньше середины лета.

Сотон решил, пока не ясна суть и не сделано важное для него дело, поджениться на красавице Суро, преподнёс ей букет ландышей и заманил в весенний лес, но пожалел божественной сомагонки (жидкости осталось на донышке) и ничего не смог. Обидевшаяся красавица бросила незадачливого жениха и рассказала о неудачном ухаживании смешливым подружкам. Те мигом сочинили насмешливую песню-танец «Старик преподносит цветы»:

Я юница, молодица, люблю хороводиться.
Люблю с юношей пройтиться,
это уж как водится.

Ива клонится к воде…
Хорошо в моей стране.

Я ходила за водицей,
наклонилась к реченьке,
а старик со мной, девицей,
вёл срамные реченьки.

Ручеёк журчит светло,
и душе моей тепло.

Мол, пойдём со мной приляжем
на душистой травушке,
духов-предков мы уважим.
Трахушки-потрахушки!

Расцвели цветы везде…
Хорошо в моей стране.

Я ходила за водой,
думала: и ладушки!
Подарил старик седой
мне букетик ландышей.

Кимоно наброшено,
и душа взъерошена.

Ой, букетик мал-малой,
белые цветочки!
Показал старик седой
Мне свои грибочки.

Не пришла пора груздей…
Хорошо в моей стране.

Корешок, как гриб-поганка, —
бледный и тонюсенький,
изогнулся, как баранка.
Сверху ж – редки усики.

Листьев шевеление…
И душа в томлении.

Ухватился гриб трухлявый
за мои за персики
и желает на халяву
слушать мои песенки.

Словно в первой борозде,
Хорошо в моей стране.

Я ж, по младости глупа,
алый рот разинула,
расстегнулась до пупа,
ноженьки раздвинула.

Вербочка пушистая,
и душа душистая.

Как ни тряс трухлявый гриб
вялою иголкою,
только кости скрип да скрип
под зелёной ёлкою.

Канула звезда в пруде,
Стало холодно в душе.

Старика гнала, до дрожи
от тоски икая!
И гуляю с молодёжью –
Ко, и Пу, и Каем.

От старья не жду чудес,
с ними не хожу я в лес!

Вот такой песней встретили его девицы в поселении Хёккосе. Песню они сопровождали обидными жестами и телодвижениями. От позора Сотон вскочил на верблюдицу и погнал её куда подальше. Наехал на становище Омогоя. Омогойцы ходили в шубах, изнывая от жары.

– Что же вы в меха закутались, когда вокруг теплынь? – спросил гость.

– А мы жары не любим, нам бы страну похолодней. Так нам белый создатель господин Юрюнг завещал, который ходит в дорогих мехах, излучающих жару и свет.

– Так поезжайте в страну вечной прохлады! – с ходу присоветовал им Сотон.

– Где ж такая славная страна расположена?

– У Богатого озера. Совсем рядышком. Там больших холодов не бывает, но и жару нет. Вам в самую пору выйдет. Чем ещё ваш Юрюнг прославился?