Все, что шевелится

Сотон прижился в Холмграде. Остановился в заезжей, где за золотой перстень его кормили, поили и спать укладывали от новолуния до новолуния. Несостоявшийся хан днями слонялся по таёжному городку, толкался по лавкам и торговым рядам, а вечерами сидел в бражной, слушая чужие разговоры. И на улицах, и в питейном заведении искал он одно – союзников, готовых напасть на Юртаун. Сотон обещал отдать им на разграбление свою столицу, а себе просил немного: пусть захватчики провозгласят его ханом и поколотят всех, кто попытается его, Сотоново, право оспорить. Ему казалось удивительным, что никто на такую выгодную сделку не соглашается.

– Дело твоё неправое, – смеялись собеседники, – не видать тебе ханства, как своих двоих.

Намекали на жирное брюхо, из-за которого Сотон даже пупка не видел. И только однажды заезжий охотник из деревни Малые Подштанники, большой шутник, как впоследствии выяснилось, дал вербовщику двусмысленный совет.

– А пошёл бы ты в Драчёвку, – сказал он.

– Что за Драчёвка? – ухватился за доброе слово уже и не чаявший сочувствия Сотон.

– А село такое, – ответил охотник.

– И кто же там живёт?

– Драчёвские старожилы, понятно.

– И давно живут?

– Давно, поселились, когда нас тут ещё и в помине не было.

– А чем занимаются?

– Никто не понимает. Но колдуны сильные. Как услышишь их сонет, враз заснёшь. Или триолетом оглоушат. Они самого Германа обороли.

– Того самого, главаря рогатых?

– Именно. Он к ним в Драчёвку сдуру-то сунулся, так получил по рогам. Причём старожилы его и пальцем не тронули, выставили против него упокойницу Семёновну.

– Как, упокойницу? Она же мёртвая!

– Мёртвая не мёртвая, а так главаря северных навернула, что тот враз отход сыграл.

– И мне старожилы помогут?

– Дак кто ж разберёт? Иной раз от их помощи куда больше вреда, чем пользы. Больно умные. Ты-то думаешь, что оно так выйдет, а на деле обернётся наоборотом.

– Но попытаться-то стоит? – продолжал расспросы разведчик.

– Попытка не пытка. Помогут ли, не помогут, не узнать, пока не повстречаешься.

– И где ж находится село со старожилами?

– Драчёвка-то? Дак в драчёвском же треугольнике: Малые Подштанники – Пинкарёво – Колотилово.

– Далеко ли это от Холмграда?

– Три дня пути, да всё лесом.

– Съезжу, – решил Сотон. – Непременно съезжу!

– И съезди, – согласился собеседник. – Езжай, коли головы не жалко.

В ханстве Сотон нуждался больше, чем в голове. Что голова? Место для шапки. А вот ханство…

– Мне и голова без ханства не мила! – объявил он.

Посетители бражной расхохотались от таких глупых речей, но от поездки к драчёвским старожилам отговаривать не стали.

Три дня, терпя нужду и холод, добирался Сотой до заветного села.

– Дураков не сеют и не пашут, – приветливо встретил его Вит. – А ты не простой, а с регалиями.

У ветерана от добрых слов потеплело на душе. Есть ещё люди, которые уважают звезду подсотника, когда-то сорванную с его плеча братом Чоной.

– Зовут тебя как, приблудный сын?

– Сотон я, – робко ответил гость. Побаивался сильных колдунов-старожилов.

– Издалече ли к нам пожаловал?

– Из Холмграда. А туда попал из Юртауна, что в Мундарге.

– Мундаргинский, выходит, – раздумчиво сказал Виш.

– Куда выходит? – не понял Сотон.

– Выходит после того, как войдёт. А коли не входил, так и выходить некому, – мудрёно отвечал старожил.

У Сотона враз мозги заскрипели от непомерного напряжения.

– Слушай сонет.

Гость истово закивал: в совете он нуждался. Правда, совет старожила пользы ему не принёс, наоборот – запутал ещё больше.

– Вышел месяц из тумана,
у кого-то – два романа,
критик вышел из себя.
Хулигану срок выходит,
потому что по ночам
выходил он и кричал:
«Кто не спрятался,
я не виноват!»[13]

– Понял, что выходит? – спросил Виш.

– Совсем ничего, – признался Сотон.

– Эх, не доросли ещё люди до понимания истинной поэзии, – вздохнул хозяин. – И сколько ещё веков ждать придётся, пока появятся настоящие ценители… Так что, говоришь, привело тебя в наши Палестины? По большой нужде прибыл или по малой?

– По нужде, по нужде! – вскричал гость, разобравший единственное слово. – Большой-большой!

– Пришёл Сотон, издавая стон: «Закон – тайга, прокурор – Мундарга!» Слушали старожилы, напрягая жилы. Этот ездун – вылитый Мао Цзе-дун, а то и почище: приехал на верблядище! Нет! Что-то я сегодня не в ударе! – огорчённо заявил Виш и хлопнул себя ладонью по лбу. – Ладно, отведу тебя в клуню. Пошли, убожище.

Они двинулись широкой улицей, состоящей из трёх домов. Избы были большие, поместительные, но до двух – и трёхэтажных теремов, на какие претендент в ханы нагляделся в Холмграде, они не дотягивали. За крайним домом со ставнями в виде сердечек Сотон увидел ещё одну, отдельно стоящую избу. Над крышей её развевались дюжины три разноцветных флагов.

– Наш сельсовет и агитпункт, – неизвестно чем похвалился старожил и завёл гостя в густо унавоженное тёмное помещение.