Все, что смог

С одной стороны, была тишина. Нехорошая, пугающая тишина, хотя Мельник не мог ручаться, что это впечатление не продиктовано очередным всплеском паранойи.

С другой — так ведь он шельмец, этот Добролюбов. Мало ли какие дела он проворачивал за спиной директора. Про казино, например, Мельник до последнего времени ни слухом ни духом. А что, вполне могли шлепнуть, чтоб иным умникам неповадно было. Не все ж коту масленица.

Ясности не было, и это смущало, не давало спокойно заснуть. Это существенно омрачало радость Мельника от удачной покупки отелей. В кабинет заглянула секретарша Надя — молоденькая хорошенькая девушка, студентка-заочница, которую Мельник лично принимал на работу после того, как прежняя Галина ушла в декрет. Она была такая сладенькая, что Мельник всерьез подумывал о том, как бы сделать так, чтобы не брать Галину после декрета на законную должность. Наденька одинаково хорошо работала и стреляла глазками.

— Вам звонок, Андрей Евгеньевич.

Что за голос! Сладкая патока. Хоть сейчас в Крым — и нежиться вдвоем на солнышке, пока еще лето в разгаре. Правда, сейчас там такое пекло!

Мельник взял телефонную трубку и почти весело сказал:

— Слушаю!

В трубке была тишина. Явственно слышалось чье-то дыхание. Потом раздался голос — глухой, словно из погреба.

— Хорошие сны видите, Андрей Евгеньевич? Кошмары не мучают? За денежки свои не переживаете?

Мельник похолодел. Тело словно оцепенело от страха, стало трудно дышать. Несколько дней назад был похожий звонок. Мельник сначала испугался, но потом его отпустило. Никто ведь ничего не требовал, не угрожал. Просто вежливо интересовались его делами. Но Мельник был не дурак, чтобы не понять, что во всем этом был скрытый намек.

Добролюбов, мать его, скотина этакая. Уж слишком красноречиво выглядела его смерть на фоне этих странных звонков. Что же они сделали не так? Мельник помрачнел, в глазах его мелькнула злость. Он положил трубку и крикнул секретарше:

— Златарева сюда мне!

Голос его не обещал ничего хорошего. Надя прямо так и сказала Златареву, когда он появился у директорского кабинета.

— Удачи, Леша! — почти ласково сказала она и смахнула с плеча невидимую пылинку.

Глаза ее призывно блестели, губы приоткрыты в лукавой улыбке, но Златарев не обольщался на ее счет. Ранее она с куда большим рвением подкатывала к Тубольцеву. Не дождавшись взаимности, она обозвала его «каменным болваном» и переключилась на Златарева.

— Чем вы там занимаетесь? — прямо с порога заорал Мельник. — Где результаты? Я за что вам деньги плачу?!

— Не кипятитесь, Андрей Евгеньевич, — спокойно ответил Златарев, усаживаясь на стул перед директорским столом.

— Ты у меня тут не наглей, Златарев! Ты с моей дочкой больше не гуляешь, так что забудь свои панибратские замашки!

— Я могу уйти, если вам не нравится.

Златарев побледнел. Руки его чесались схватить Мельника за тощую шею и трясти, трясти, пока его проклятая душонка не вылетит из хлипкого тела.

— Не сметь! Не сметь мне тут концерты устраивать! Я тебя спрашиваю, почему до сих пор убийца Добролюбова не найден?

— Этим занимается милиция, Андрей Евгеньевич. Мы с Тубольцевым сделали все, что могли.

— Не все! Я вам велел там быть! Наблюдать! Лично участвовать. А вы что делаете?

— Андрей Евгеньевич, мы и так уже много чего наделали.

— Потому что козлы! Дилетанты хреновы!

— А мы детективами не нанимались.

— То-то, я вижу, тебя из ментовки поперли!

— Не поперли, Андрей Евгеньевич, я сам ушел.

Надо же, Мельник вспомнил его прошлый опыт оперативной работы, теперь козыряет. Что там было, того опыта? Пару лет головной боли с расследованием квартирных краж? Ловля малолетних воришек, которых потом со слезами откупали недоглядевшие чего родители? Вся эта система: «поймал-получил-на-лапу-выпустил» стояла у него поперек горла, вызывая рвотный рефлекс. Осознав, что все кругом можно продать и купить, а истина нередко служит насосом для выкачки денег, Златарев плюнул на все и ушел.

Ему, как молодому исполнителю, доставалась грязная работа за казенные гроши. А борзеть и постепенно избавляться от понятия «совесть» ради того, чтоб дослужиться до того, в чей карман текут денежки, откровенно не хотелось. Можно было работать иначе и получать намного больше, и при этом не строить из себя кристально чистого блюстителя порядка, имея на душе больше мусора, чем валяется с вечера в городском парке.

— Сам он ушел, — бесился Мельник, — Что вы имеете на сегодняшний день?

— В милиции обрабатывают связи подозреваемых. Изъяли пленку из камер слежения, но ничего преступного на них не обнаружено. Тубольцев пасет свидетеля. Пока это наша единственная зацепка.

— Понятно. Зашли в тупик. Херней страдаете. Нанялись телохранителями бомжа вонючего. Вот и все, на что вы способны.

— Значит, так оно и есть, — зло бросил Златарев, — Мы лодыри и тунеядцы. Скажите тогда вы, что нам делать. Поэтапно. Надеюсь, под вашим чутким руководством дело пойдет как по маслу.