Все, что вы хотели, но боялись поджечь

А почему бы не курить прямо тут? Зачем бегать на лестницу, я не врубаюсь?.. У меня что, есть дети? У меня хоть кто-то есть, кому может помешать табачная вонь? Да нет, только я одна во всей этой гребаной квартире, и мне плевать, чем тут воняет…

С расплескивающимся стаканом виски я направляюсь из кухни в комнату. В руке тлеет зажженная сигарета. Видели бы меня мои коллеги… Вот как охренительно проводит выходные Саша Живержеева, звезда опенспейса. Качаясь, как бомжиха на привокзальной площади, я подхожу к книжному шкафу. Господи, откуда здесь столько этого дерьма? Кем же надо быть, чтобы тратить на это деньги, заказывать по Интернету, ждать, переплачивать курьерам, а потом еще и читать? Читать книги по психологии! Меня скручивает истерический хохот, я едва не роняю на пол стакан — часть виски выплескивается и заливает стеклянную дверь шкафа. Коричневые маслянистые капли стекают по стеклу на пол, образуя такую же смрадную и мелкую лужицу, которую оставляют по прочтении все эти книжки.

Что тут у нас, а? Я выхватываю из ровного ряда фолиант в черной обложке, название, видимо для значительности, выполнено золотом. «Бегущая с волками». Шестьсот пятьдесят две страницы, охереть можно. «Переведенная более чем на двадцать пять языков… вы увидите, что польза, которую принесет эта книга вашей душе… Дикая женщина находится на грани вымирания…»

Я сгибаюсь пополам, отбрасываю пустой стакан на кровать и хохочу, вытирая кулаком слезы. Дикая женщина! Живет полнокровной жизнью в мифах и сказках!.. Здоровая, инстинктивная, ясновидящая, исцеляющая…

Какая-то стебанутая испанская бабка написала шестьсот пятьдесят две страницы хуйни, призывающей открыть в себе дикую женщину, женщину-волчицу, которой плевать на условности. Какая завораживающая картинка. Я прямо-таки вижу себя убегающей от квартиры, офиса, машины и папиного инфаркта на четвереньках. В исцеляющую первозданность. Как всё, блядь, просто-то, оказывается. Перечитали сказочку про злую мачеху и по-новому расставили акценты. Царевна становится лягушкой, чтобы спасти свое фемининное начало от агрессивной маскулинности. Боже, кто это произнес? Это — я?

Да уж, помощь душе трудно переоценить. Я просто заново родилась, когда узнала, что агрессивная маскулинность довела царевну до лягушачьей шкурки. Если все так просто и понятно, тетя, что ж ты не написала мне, что делать, чтобы вернуть дикую и первозданную женщину себе? Как вызволить ее из плена? Или теперь, чтобы переродиться и убежать с волками, достаточно прочитать шестьсот пятьдесят две страницы компилированного юнгианского бреда? Ничто не сравнится с ободряющей фразой: «Начните жить по-новому!» — я, кажется, сейчас умру от смеха.

Начните жить по-новому. Да, конечно, какие проблемы? Вот прямо сейчас и начну. Что тут сложного? Только сначала избавлюсь от книги «Бегущая с волками», в топку ее, немедленно!

Я швыряю черную книгу на пол, и она приземляется, как неуклюжая раскормленная ворона, распластав крылья обложки. Ничего, ничего, сейчас тебе кто-нибудь составит компанию, бегущая с волками… Кто тут у нас притаился в синенькой обложке? О, да это сама Марион Вудман, самая преданная ученица Юнга. «Страсть к совершенству». Старушка Марион, с постной мордочкой и индюшачьей шеей, ты хоть пососала разок учителю? Или только училась?

Нальем-ка еще вискаря, в честь новой жизни. Черт, Марион залезла в такую непролазную психологическую глубь, что аж волосы дыбом встают. Оказывается, всё на свете определяют отношения с матерью. Вот это да! Но, скромно добавлю, милая Марион, не только с матерью, еще мы все мечтаем, чтобы папочка нас трахнул. Эту важную составляющую женского бессознательного как-то несолидно упускать из виду. Плохая мама и желанный папа — такой нехитрый пасьянс у всех без исключения, а уж последствия самые разные — это Марион и без меня знает. Кто-то разжирается до ста пятидесяти килограммов, кто-то бухает и колется, кто-то непрерывно блюет, кто-то блядствует с мужиками, похожими на папу, — мой, видимо, случай, — ну а кто-то просто и без выкрутасов сходит с ума. Так и проблем меньше.

То есть наблюдается некая глобальная жопа, вокруг которой бегает Марион Вудман и тычет в нее указкой. «Вот, — говорит она, — в такой вы жопе, дорогие девочки, что будем делать?»

А хули тут делать? Что тут поделаешь? Я не хочу ничего об этом знать, ни про папу, ни про маму. Я хочу, мать вашу, просто быть счастливой, и все. И я верила, что все ваши книжки помогут мне в этом, укажут дорогу, а они только загоняли меня еще глубже в непроходимое, бессознательное дерьмо.

Какого дьявола, старая сука, преданная ученица, ты засрала мой мозг словами, которые и произносить-то неприлично, не то что знать их значение? Анимус, анима, херня собачья… Все, с меня довольно, убирайся к испанской бабке…