Все «чудеса» в одной книге

«Мы находились к югу от маяка Грейт-Айзек-Лайт у самого края континентального шельфа. Десятиметровая лодка, специально построенная для подводных и спасательных работ, медленно буксировала меня на тросе, и я осматривал дно, песчаное дно, на глубине 11–13 метров. Я находился достаточно глубоко, чтобы видеть и дно впереди лодки. Вдруг я заметил нечто округлое вроде черепахи или крупной рыбы – фунтов на 180. Чтобы разглядеть ее, я опустился глубже. Животное повернулось и посмотрело на меня под углом 20 градусов. У него было лицо обезьяны и голова, вытянутая вперед. Шея была гораздо длиннее, чем у черепах, и не менее чем в 4 раза длиннее, чем у человека. Рассматривая меня, чудовище змеевидно изгибало шею. Глаза его были похожи на человеческие, но крупнее. Лицо его напоминало обезьянье, с глазами, приспособленными к жизни под водой. В последний раз испытующе взглянув на меня, оно удалилось, как будто снизу его толкала какая-то сила».

К счастью, это ужасное животное вскоре исчезло в пещере нависающей скальной стенки, что, по мнению Берлица, «возможно, спасло водолазу жизнь», так как «на Багамах известна легенда о существовании подобного морского чудовища – его зовут «луска» – со змеиной шеей, живущего в пещерах и питающегося людьми».

Не раз в прозрачных водах на небольшой глубине в пределах Бермудского треугольника ясно различали, если верить Берлицу, силуэты неизвестных животных. Массовая галлюцинация, по его словам, исключена, так как эти странные существа во многих случаях наблюдались многочисленными очевидцами вблизи кораблей.

Нет ничего удивительного в том, что Берлиц пугает читателя еще и морскими чудовищами. Вопрос в том, существуют ли они на самом деле?

«Ни одно водное животное не убивает людей более жестоким образом, чем полип. Когда он нападает на потерпевшего кораблекрушение или ныряльщика, он борется с ним, обхватывает его своими многочисленными присосками и утягивает за собой в глубину. Близ Картеи один полип забрался в кладовую торговца, чтобы поживиться соленой рыбой. Он взобрался на дерево и перелез через высокие заборы. Собаки своим лаем привлекли сторожей. Те были ошеломлены огромными размерами полипа. Он, казалось, был весь вымазан рассолом и распространял ужасный запах. Чудовище отогнало собак жестокими ударами, бичевало их концами щупалец, а более толстыми щупальцами било их, как дубинками. В него вонзили множество трезубцев, и только тогда удалось убить чудовище. Голова полипа была величиной с бочку. Его щупальца, утолщенные, как дубинки, с трудом мог охватить один человек, а длина их была тридцать футов».

В этом вызывающем ужас, по-своему красивом и в то же время фантастичном описании римский писатель Плиний перемешал вымысел с истиной – как поступали и до, и после него многие другие. Так, в «Жизни животных» Врэма мы находим леденящий кровь рассказ норвежского епископа Эрика Понтоппидана (1753 год). По его словам, рыбаки у берегов Норвегии иногда вдруг замечали, что море вокруг их лодок начинает мелеть: это всплывал кракен. Рыбаки в страхе спасались бегством. «Потом из воды появляется бугристая широкая спина чудовища; она так огромна, что нужно затратить полчаса, чтобы объехать ее. Нередко она поднимается из воды на 30 футов. В углублениях на этой спине, похожей на скалу, остается вода, и можно видеть, как там прыгают рыбы. Холмы и горы этого живого острова все увеличиваются, а из них, словно рожки улитки, торчат щупальца толще самой толстой мачты самого большого судна. Эти щупальца настолько сильны, что могут охватить гигантский корабль с сотней пушек и утащить его на дно. Они раскидываются во все стороны, переплетаются и то склоняются к поверхности воды, то медленно выпрямляются и подвижны не менее, чем щупальца любого обыкновенного полипа.

В 1680 году на севере Норвегии, как сообщает Фриис, детеныш такого гигантского полипа застрял между скалами узкого фьорда. Его огромное тело заполнило всю бухту, щупальца оплели скалы… оторвать их не было никакой возможности…»

Если бы в действительности встречались такие гигантские чудовища, они могли бы, пожалуй, смутить и напугать любого храбреца. Но добрый пастырь сильно преувеличил и (позволю и себе преувеличение) сделал из мухи слона.