Все дальше и дальше

Тропинка, вьющаяся между деревьев к реке, была прохладной, наполненной ароматами, и освещалась вереницей крошечных серебряных фонариков в прозрачном вечернем свете. На берегу попадались маленькие бухты, покрытые толстым мхом, зарослями диких ирисов и камышами.

У Сары было такое ощущение, будто она попала на съемочную площадку удивительного романтического фильма студии «Мерчант Айвори». Она шла босиком, босоножки на острой шпильке болтались в руках. Мак нес корзинку для пикника, из которой торчала бутылка охлажденного шампанского. Черная вода, как жидкий шелк, завивалась гипнотическим водоворотом вокруг ствола поваленного дерева, под ногами проминался мох и кора: после пары бокалов белого вина земля казалась столь же мягкой, как и пушистый ковер.

Возьми себя в руки, прошептала она про себя. Мак наклонился, поднял камешек и «испек блинчики» на поблескивающей воде.

— Мак, — вежливо обратилась она к широкой спине Мака. — Ты обещал рассказать мне о вас с Моникой.

Он обернулся наполовину: красивый профиль вырисовывался на фоне чернильной воды.

— Разве?

Она кивнула.

— Я достался ей вместе с домом, — сказал он, поднявшись и подхватив ее под руку.

— Не понимаю.

— При последнем владельце я снимал коттедж садовника. Когда Моника переехала, она разрешила мне остаться. Прежний хозяин разрешал мне пользоваться садом, и Моника тоже.

— Еще она дает тебе разные поручения, вроде покупки лобстеров?

— Все, что угодно, лишь бы совладать с арендной платой. Здесь красиво, правда?

Впереди, среди старых конских каштанов, приютился восьмиугольный летний домик: пестрые блики вечернего солнца играли на ухоженной лужайке, к реке вела узкая тропинка. Стеклянные двери были распахнуты, у входа, вокруг кофейного столика, на котором стояла керосиновая лампа, расположились деревянные шезлонги. Картина, словно с разворота журнала «Дом и сад».

Сара не припоминала, когда ее муж, Крис, в последний раз назвал хоть что-то «красивым».

Мак улыбнулся и, обернувшись, встал к ней лицом. Его глаза потемнели, предвещая бурю, и в какой-то момент Сара почувствовала знакомое и дразнящее покалывание внизу живота: сексуальное желание. Ощущение, которое долго простаивало без дела, но в нужный момент все же пробудилось к жизни. Сара отвернулась, опасаясь, что Мак угадает ее смятение.

Он все еще говорил, хотя ей пришлось сосредоточиться и собрать слова воедино, чтобы они обрели какой-то смысл.

— Шезлонги, фонарики: похоже, Моника превзошла самое себя. Все продумала. Пойдем.

Он взял ее за руку, и Сара ускорила шаг, чтобы поспеть за ним. Ветерок принес звуки музыки из большого дома, видневшегося среди деревьев. На краю лужайки Сара на секунду задержалась, чтобы сохранить картину в памяти.

Если мне предстоит умереть молодой, подумала она, оглядывая деревья и восхитительный умиротворенный пейзаж, пусть я умру посреди такой красоты. Я могла бы умереть прямо сейчас.

Мак оглянулся и нежно улыбнулся.

— Ну как? — спросил он.

— Потрясающе.

— Бедная заблудшая душа, — послышался знакомый голос из тени летнего домика.

— Моника? — пораженно воскликнула Сара.

— Кто же еще, — ответила подруга, продефилировав сквозь стеклянные двери с косячком в одной руке и бокалом чего-то алкогольного в другой. — Вечеринка ужасно скучная. Идите сюда, расскажите, чем вы занимались с тех пор, как мы в последний раз виделись. Травка убийственная, жалко курить в одиночку. — Она передала самокрутку Саре и взглянула на Мака.

— А ты открывай шампанское, которое заначил в этой корзинке, и налей нам по бокальчику. Я заметила, что ты припрятал лучшего лобстера. Опять. — Она игриво взъерошила ему волосы. — Слишком много себе позволяешь. — Моника заглянула в корзинку для пикника. — Ты случайно лобстера с собой не прихватил?

Мак покачал головой.

— Увы, мы его уже съели.

— Гадкий маленький воришка. Ох уж эти жильцы. Ладно, здесь полно еды, заходите и угощайтесь. У меня огромный пакет чипсов.

— Ку-ку-у-у, кто-нибудь дома есть? Это всего лишь я. Я привезла Джека.

Сквозь туман и световые годы до Криса Коулбрука дошло, что он только что слышал женский голос. Похоже, его голова упала на кухонный стол сама по себе. Он прищурился. Крис не помнил, как он вырубился, а теперь голова была такой тяжелой, что поднять ее было невозможно.

— Извините за опоздание, — прощебетал тот же веселый голосок.

Крис прищурил один глаз и вгляделся в пухлорозовое пятно, мельтешащее перед ним.

— Что-за-чертовщина? — пробормотал он, только вот слова перемешались в одну суматошную невнятную кучу. Слова были похожи на блевотину. В забытьи его словно рвало словами.

Мама Питера, все еще одетая в блекло-розовый тренировочный костюм, задумчиво посмотрела на Криса.

— Я мама Питера. Закройте окна, к вам мотыльков поналетело и этих маленьких тварей, которые кусаются. Я поставлю чайник? — она вопросительно взглянула на него.

Крис проглотил комок в горле и облизал губы, наблюдая, как чужая женщина возится на кухне. Может, он нечаянно попал в параллельный мир?