Все делают это

— Оно оказалось великоватым, жду, когда ювелир подгонит под мой размер, — ехидно улыбаясь, говорит она.

Мой телефон пиликает, оповещая, что такси подъехало, и я не собираюсь ни минуты больше задерживаться в этой комнате, выслушивая всякий бред в свой адрес.

— Приятно было пообщаться с тобой, почти жена Дениса, но мне пора.

— Не стоит расстраиваться и грустить по Денису, — меняя тон на жалостливый, говорит она. — Да, он видный мужчина, но в конце концов он просто поспорил на тебя, — эти слова, брошенные мне в спину, заставляют остановиться и дослушать Карину до конца. — Я не хотела тебе говорить, но женская солидарность и все такое. Так что теперь ты в курсе, все эти ухаживания и внимание в твою сторону просто дурацкий спор. Мальчики часто развлекаются таким способом.

— Чушь, — дрожащим голосом говорю я, хотя прекрасно знаю, что никакая это не чушь и даже не хочу знать, откуда ей известно о споре. — И нас с Денисом не связывает ничего кроме деловых отношений, так что не стоило утруждать себя этим разговором.

— Ну, не веришь и не надо, но я могу тебе доказать. У меня телефон Дениса, — вертит она смартфоном в руках, а потом вводит пароль от блокировки. Вот, слушай, это переписка с Марком:

Марк: Ну, как там твои успехи с разводом на минет. Учти, осталось всего четыре дня. Денис: Я был близок. Очень близок.

Марк: На сколько близок?

Денис: Между мной и минетом была лишь преграда в виде арбуза.

Дальше читать или этого достаточно? — впивается в меня своим насмешливым взглядом.

Я не могу вымолвить и слова. Про арбуз никто кроме Дениса и меня не мог знать. Значит, Карина права, а я настоящая дура.

Я напрочь забываю о девушке, стоящей передо с победным взглядом и совершенно не пытаясь остановить поток слез, со всех ног несусь к выходу. Из дома. Из двора. Из жизни Дениса.

Я запрыгиваю в такси и закрываю дверь так резко, как если бы за мной гнались бешенные псы.

Сгибаюсь на сидении пополам и не в силах удержать бушующую во мне истерику.

— Девушка, с вами все в порядке? — взволновано спрашивает водитель.

В ответ не могу вымолвить ни слова, лишь киваю, закрыв лицо руками.

Господи, почему же сейчас так больно? Почему я такая глупая и слепая?

Четыре дня. До окончания спора оставалось четыре дня. Вот к чему все эти разговоры о серьезности намерений и настоящем свидании.

Какая же я чертовски глупая.

* * *

Когда я добралась домой первая волна истерики закончилась, а на смену ей пришла злость и решительность.

Есть у меня одна черта характера — рубить с плеча все к чертовой матери.

Поэтому первым делом я достаю два чемодана и скидываю в них всю одежду, которая на мой взгляд сможет понадобиться.

Все это время мой телефон разрывается от настойчивых звонков. Сначала несколько раз звонила Маринка, а потом подключился и Денис. Я взяла в руки мобильник, посмотрела на имя звонившего — Big Boss, сбросила вызов и переименовала контакт на Вонючая козлина.

Выкуси, придурок.

Что, время поджимает, а рыбка норовит соскользнуть с крючка?

Не получишь меня. Никогда больше.

Когда раздался очередной звонок, а потом и сообщение — отключила к черту телефон и схватив тяжеленые чемоданы направилась на выход из квартиры.

Что ж, в кризисных ситуациях я всегда прибегала к радикальным мерам и этот случай не был исключением.

Взглянула на себя в зеркало и ужаснулась — опухшее красное лицо, всклоченные волосы и взгляд сумасшедшего.

Выпила на дорожку успокоительного и поспешила скрыться с квартиры.

Скажу честно, поехать к бизнес центру в двенадцать ночи, чтобы оставить заявление на увольнение перед отъездом, было не самым лучшим решением. В здании оказалось темно, а главный вход — закрытым.

Возвращаться домой я не собиралась, поэтому, сделав несколько кружков и поняв, что проголодалась, скорее всего из-за того, что начали действовать успокоительные и я стала апатична ко всему, я свернула в сторону Мака, мысленно поблагодарив того, кто придумал Макдрайв 24/7.

Запасшись несколькими чизбургерами, колой, картошкой, рыбным роллом и неизменным мороженным, я вернулась на стоянку бизнес центра в ожидании его открытия.

Ровно в семь утра дверь здания приветливо распахнулась, впуская уборщиц, и я радостно потянулась на сидении своей ласточки, зевая и кривясь от боли в пояснице. По всей машине были разбросаны обертки от еды, но мне было плевать.

Я быстрым шагом направилась к заветной двери, проскользнула к лифту и вышла на этаже, который с недавних пор буду ненавидеть и проклинать всей душой.

Зайдя в помещение, у меня сложилось ощущение, что время вокруг меня остановилось.

Разбросанные по столам работников бумажки, чей-то неубранный стакан от кофе, упавший на пол шарф, бумажный самолетик в проходе между столами — все это выглядело так странно и в тоже время заставляло почувствовать какое-то сожаление внутри. За то недолгое время, что я проработала здесь, вся эта обстановка и атмосфера стали родными для меня.

Я ускоряю шаг, стараясь не смотреть по сторонам, толкаю дверь приемной, вытаскиваю из принтера чистый белый лист и принимаюсь писать заявление.