Все дело в платье

– Я думаю, я должен тебе дать объяснение. Это как минимум, – прошептал Роберт, подойдя почти вплотную к Маше. Так близко, что она снова почувствовала аромат дорогой туалетной воды, который не так давно сводил ее с ума. Она даже чуть было не купила себе такую, просто чтобы стояла дома, чтобы иногда можно было распылить по воздуху немножко воспоминаний. Можно ли быть такой дурой?!

– Ты мне ничего не должен, – Маша отступила в глубь просторной гостиной, и звук ее шагов гулко прокатился по пустой комнате.

– Это не так. Я обязан тебе карьерой. Я хотел бы знать, почему ты меня не выдала, – Роберт стоял на месте.

– Я тоже хотела бы знать почему? Почему ты решил спалить меня, Роберт? – все-таки Маша не сдержалась, и ее кулачки сжались сами собой. – Ты же удалил все файлы!

– Я сделал это, да, – кивнул Роберт. – Я просто не знал, как еще поступить. Это была… глупость, наверное.

– Глупость? – чуть не задохнулась от возмущения Маша. – Ты уничтожаешь проект, над которым я работала полгода, по которому у меня видеопрезентация была готова: трехмерная графика, виды, ракурсы. Меня размазывают по стене. Я – растеряша года, я потеряла целый проект. Меня почти уволили. А ты говоришь мне, что это была глупость?

– Нет, Маша, нет. Это была подлость, – грустно покачал головой Роберт. От такого заявления Маша буквально потерялась. Что сказать человеку, полностью признающему свою вину?

– Что ж, я даже не буду спорить!

– Глупостью было то, что я решил использовать работу Аделы, – добавил Роберт. – В какой-то степени я хотел, чтобы ее проект жил, понимаешь? Она относилась к нему так… легко. Отбросила в сторону, и все. Адела – она никогда не задумывается о карьере.

– Адела Юханнсон, – пробормотала Маша.

– Как ты узнала о ней? – пораженно спросил Роберт. – Ты никогда не интересовалась шведской архитектурой.

– Это не важно. Я увидела ее фотографию на заставке твоего компьютера. Мне показался знакомым… стиль.

– Да, стиль. Ее неповторимый стиль. Чудовищная глупость. Я понял это, когда уже было поздно. Я не хотел подставлять тебя. Маша, ты должна мне поверить, я собирался сделать все, что можно, чтобы тебя не уволили. Это смотрелось так естественно. У тебя всегда был кавардак в делах.

– Не в делах! – возмутилась Маша. – На столе, да, может быть. Но не в делах.

– Я знаю это… теперь.

– Что ж…

– Скажи, почему ты помиловала меня? – попросил Роберт, и на секунду Маша почувствовала то, что было раньше. То, как загоралась она от одного звука этого тихого вкрадчивого голоса. Его естественное, природное обаяние и достоинство так легко принять за симпатию. Трудно поверить, но точно так же Роберт улыбается, протягивая таксисту деньги за проезд.

– Все, что разрушилось, уже разрушилось к тому моменту, – пожала плечами Маша. – Я не видела смысла разрушать что-то еще.

– Это все? – удивился Роберт.

– А еще – ты действительно сделал все, чтобы спасти меня. Вот только… – Маша прикусила губу. – А что бы ты делал, если бы Щучка не стал давать мне никакого второго шанса? Что, если бы на том совещании, когда я потеряла все файлы, он просто выкинул бы меня на улицу, Роберт? Ты бы просто забыл обо мне, верно? Ну, может быть, немного огорчился.

– Маша! – воскликнул он, но Маша только замотала головой и пошла к выходу. Ей больше не хотелось разговаривать, слишком все это было противно. Она уже забыла, какими унизительными были первые недели, как металась она, чтобы восстановить потерянную работу.

– Я бы никогда не смогла так спокойно столкнуть человека в пропасть! – крикнула Маша, стоя на крыльце. Роберт выскочил за ней, схватил ее за руку, попытался удержать, но Маша вырвалась и отвернулась. Она смотрела вдаль, на поле, по которому, как луноходы, медленно катились трактора.

– Я знаю, Маша. Потому-то ты этого и не сделала, да? Я приехал сказать, что я ценю это. Очень ценю. Моя работа для меня – это все. Но если ты скажешь, я напишу заявление об уходе сегодня же.

– Я бы не стала просить тебя… – Маша растерялась, она не ожидала такого поворота. В какой-то степени она уже смирилась с тем, что случилось. Кто старое помянет, тому глаз вон.

– Я знаю, ты не стала бы, – Роберт взял Машины руки в свои. – Ты слишком добра, слишком хороша, и я не видел этого, и теперь я сполна наказан. Наказан тем, что ты тут, а не там, со мной. И больше не смотришь на меня восхищенными глазами, в которых столько жизни, столько огня.

– Роберт, не надо, – прошептала Маша, отступая назад. Если бы не ограждение крыльца, она бы грохнулась в грязь, что было бы не в первый раз, если уж быть до конца честной.

– Нет, надо. Я прекрасно знаю, чего я лишился, поверь. Я хочу, чтобы и ты знала – я восхищаюсь тобой. И тем, что ты делаешь, всей этой историей с парком. Я уверен, что ты его поставишь, и потом, спустя годы, люди будут гулять по нему, даже не представляя, как много ты для этого сделала.

– Почему? – возмутилась Маша, невольно улыбнувшись. – Вдруг они вывесят табличку?

– Гранитную? – усмехнулся Роберт.

– Да, такую, где был бы мой профиль. И напишут что-нибудь типа «здесь была Кошкина».

– Кто знает, – кивнул он.