Все демоны Ада

– Я поддался. Не обольщайся на свой счет, – посоветовал парень, внимательно разглядывая мое лицо – мое наверняка красное лицо. Кажется, до меня только что допетрило, где я сижу и на ком…

– Д-да неужели? – в самый идиотский момент на меня навалилось заикание: Артур смотрел на меня таким пронизывающим взглядом, будто впервые увидел. Наши лица находились всего в нескольких жалких сантиметрах друг от друга, и мое сердце резво колотилось в груди.

– Правда, – ленивая улыбка тронула его губы. Похоже, он был не прочь, что я восседала на нем – это лишь больше разгоняло в вальсе сумасшедших бабочек, оккупировавших мой живот. – Ну, раз уж ты одержала победу, забирай свои сладости.

– Омг… – Я готова была убить себя в этот момент. Точнее: убить несколько раз. Фразочка Артура, и тот факт, что он, скорее всего, раздавил задницей все содержимое пакетика, приводила меня к одному пошленькому выводу: что и сладкое сейчас, так это его задница. – Знаешь, как-то нет особого желания. Я…

Внезапно Артур положил руки на мои бедра и притянул обратно, когда захотела встать. Его действия далеко не напоминали братские, а этот взгляд – мамочки! – от него у всех Охотниц часто сносило крышу. Причем и у меня. Но дело было в том, что на кого бы он ни смотрел, таким взглядом Артур наделял лишь меня… И всем особям женского пола оставалось завидовать и вздыхать в сторонке, поджаривая мою спину гневными взорами – вот почему у меня до сих пор нет подруг среди Охотниц.

– Нэнси забеспокоилась, что ты почти не поела утром, и испекла булочек.

– Булочек? – дикий смешок вырвался из моего рта.

– Именно. – Он накручивал на палец локон моих волос, странно улыбаясь. Такое поведение навевало меня на мысль, что Артур тоже… Не-ет. Нет. Нет. И еще раз – нет. Он лишь относится ко мне, как к сестре, и плевать, где сейчас находятся его… ловкие ручонки. – А еще там конфеты, шоколад, – нахмурился, – или то, что от него осталось. Но, по крайней мере, там что-то уцелело. Забирай приз.

И настал час пик. Я затаила дыхание, не в силах сделать столь чокнутый поступок, не то, что вымолвить хотя бы словечко. Влага во рту мгновенно испарилась – пустыня Сахара по сравнению с ним была еще не такой уж и сухой. Артур ожидающе надломил бровь, когда мои руки так и не дернулись.

– Ну? – Он дьявольски улыбался и прекрасно, черт подери, понимал, что я в огромной яме смущения. – Мне перекатиться набок, или ты сама найдешь, – парень прикусил губу, – карман?

И не только его.

На такое я не решусь, ибо это… фух, слишком пошло!

Хотя… было бы…

Ой, заткнись, Фрост!

Я лихорадочно вздохнула, пытаясь снова вырваться из его хватки – лучше бежать отсюда, а на уборку пока плевать, но Артур вновь удержал меня, только на этот раз притянул ближе. Кончики наших носов встретились. Из меня словно выбили весь воздух. Робко улыбнувшись, Артур прошелестел:

– Шучу же, Малышка. – Он увидел, как мне стало неловко после его вопроса: Артур всегда видел меня насквозь и, наверное, поэтому мы редко вздорили. Также он прекрасно знал, какая я стеснительная в таком плане – у меня никогда не было парней, следовательно – и поцелуев. – Куда ты собиралась?

Я смотрела в эти голубые сферы и забывала абсолютно все – именно из-за этого у меня что-то переклинило в голове, и я стала нести нечто несуразное:

– Я… сладкое… оно мне больше не нравится. – Вранье. Будь моя воля – питалась бы одним сладким. – И я не хочу есть. Хотя… булочки… они мне нравятся. – Господи, заткнись! – Они такие… мягкие. – О, убейте меня. Умоляю. – И… – вздох, – похоже, мне пора замолчать, иначе я…

Артур ухмыльнулся, запуская пальцы в мои волосы.

– Все нормально. – Его рука переместилась на мою скулу, нежно поглаживая ее. От опасного удовольствия я закрыла глаза, мысленно желая, чтобы эти чудесные минуты продолжались вечно. – Ты уже такая взрослая, Малышка.

Голос прозвучал с хрипотцой – не совсем свойственный тон для Артура. Я обвила его руку пальцами, затаив дыхание.

– Не говори, что ты заметил это только сейчас. До сих пор называешь меня Малышкой…

– Всегда, – я распахнула глаза, когда это слово врезалось в меня. – Это будет всегда.

– Но я ведь выросла.

Он опустил веки; длинные черные ресницы отбросили на щеки длинные ниточки теней.

– Знаю.

– И почему же до сих пор называешь меня так? – я нахмурилась, ощущая, как его грудь напряглась под моими ладонями.

Его мышцы расслабились, когда он нежно – даже для самого себя – произнес:

– Ты – мое прошлое, Айви. Ты росла на моих глазах. Я видел твои первые шажки, помню, как ты впервые огрела меня ложкой, а потом… проговорила мое имя – тоже впервые, хотя я был уверен, что ты хотела извиниться, но не знала, как это сделать. – Он слегка улыбнулся, словно вспомнив тот момент. – Было больно тогда. И когда у меня осталось небольшое красное пятно на лбу, знаешь, что ты сделала?

Мое детство – чаша беспамятства.

Я замерла, ожидая от него продолжения, где стала мочить его о стену, будучи малышкой, или того хуже.

– Нет. Я снова ударила тебя?