Все детали этого путешествия

Я понимаю, что это — мои покойные родители. «Катастрофа, — говорит Тарковский. — Царство сатаны».

Переход от сна к яви казался нестерпимым. Я заставил себя умыться. Проводник подкатил к раскрытой двери купе тележку с завтраком на подносах, стал устанавливать откидной столик.

— Водка? Шнапс? Шампань? — требовательно спрашивал этот низкорослый усатый человек в служебной куртке, бегая глазами по разбросанным на полках вещам.

— Вали отсюда, проваливай, — сказал Саша и приступил к завтраку.

Проводник дёрнул меня за плечо.

— Шампань? Водка? Шнапс? Шахер-махер!

Пришлось широко развести руками, показывая, мол, ничего нет. Проводник вытащил из нагрудного кармана бумажку в 10 фунтов.

— Но, — сказал я.

— Сорок! — неожиданно промолвил Саша, утирая рот и вынимая из своей сумки бутылку шампанского.

Началась яростная торговля. В конце концов Саша продал шампанское за 25 фунтов.

— Водка? Бренди? — не унимался проводник. — Шахер-махер!

Мы с трудом выставили его в коридор и закрылись в купе.

— Откуда он знает это «шахер-махер»?

— Когда строили Асуанскую плотину, тут было полно нашей публики, «ченчили», торговались, — сказал Саша. — Оставили по себе славу...

В окне замелькали плантации бананов, пригородные селения с минаретами.

К двенадцати дня прибыли в Асуан.

Южная жара стояла здесь, в этом провинциальном по сравнению с Каиром городе.

В скверике на привокзальной площади, прямо на траве, зелёной, как в детстве, сладко спали какие-то парни. В тени под деревьями ждали седоков разноцветные лакированные коляски. Лошади отгоняли хвостами мух. Чуть в стороне среди припаркованных автомашин виднелся автобус со знакомой надписью — «Lucky Turs», где прибывших туристов встретил местный гид — парень с загипсованной рукой, подвешенной к груди перекинутым через шею шёлковым шарфом.

— С прибытием! — сказал он. — Меня зовут Мохаммед.

— Значит, вы будете нашим пророком! — Он явно понравился Изольде Егоровой. — Что вы мне напророчите?

— Обед в отеле. — Он пропустил её в автобус, свободной рукой помог поднять сумку.

Изольда обернулась, кокетливо оправляя поля своей широкополой шляпы.

— А что ещё?

Но Мохаммед уже помогал подняться пожилой чете специалистов по романской литературе.

Через полчаса мы с Сашей Петровым размещались в сто третьем номере отеля «Рамзес».

Вместо подушек в изголовьях низких кроватей лежали длинные валики.

— Смотрите! — Саша раздвинул зелёные занавески, выглянул в раскрытое окно. — Наискосок от нас магазин фирмы «Wrangler»! Кто бы мог подумать! Побегу скажу Сергею Петровичу.

Когда он ушёл, я запер за ним дверь, принял душ и, прежде чем одеться к обеду, лёг в трусах на свою кровать. Подсвеченные солнцем занавески колебались от лёгкого ветерка.

«Сегодня двадцать девятое декабря, — думал я. — Послезавтра Новый год. Господи, за что Ты послал мне эту передышку? Еще никогда, ни разу я не был так свободен от забот».

Закрыл глаза. Опять предстало заснеженное пространство сна, чадящий костёр, вспомнились слова Тарковского: «Катастрофа. Царство сатаны».

Я не любил заниматься толкованием сновидений, старался не придавать им значения. Хотя хорошо знал, что сны бывают вещие, предостерегающие.

Всё-таки никогда не удавалось освободиться от мыслей о своей стране, о том, что осталось там... Везде отравлял себе жизнь этими мыслями.

Стало зябко. Оделся. Причесывая перед зеркалом ещё не просохшие волосы, увидел седину на висках, подумал: «А как с рукописью? Неужели все так или иначе уже решилось?».

Спустился в ресторан и увидел, что опоздал. Кроме обедающего Мохаммеда, никого из группы уже не было. Мохаммед здоровой рукой указал на место против себя, объяснил, что все только что уехали с гидом на экскурсию к Асуанской плотине. Что за мной ходили, стучали в дверь номера.

— Нисколько не жалею, — сказал я. — Видел я грандиозные стройки!

Обед состоял из печёного лука, тушёного мяса с овощами, коротеньких египетских бананов и апельсина.

Мохаммед подозвал официанта, что-то сказал, тот принёс на подносе бутылку вина, два бокала.

— Давайте немного выпьем за вас, вашу страну, — улыбнулся Мохаммед. — Я учился в университете Лумумбы, знаю, какой сейчас мороз. Как можете так жить? В таком климате.

— Что у вас с рукой?

— Упал на мотоцикле. Проходит. — Он не хотел говорить о своей руке. Как и мне не хотелось говорить о родине. Мохаммед это почувствовал.

Молча распили бутылку. Вино было розовое, вкусное.

Теперь я поманил официанта. Показав два пальца, заказал кофе.

— Знаете, у нас в ресторанах кофе очень дорогой, — сказал Мохаммед.

— Ничего.

Я тотчас расплатился с официантом, когда тот поставил на стол два джезвея с восточным кофе, две чашечки.

— Пока их нет, посетите наш базар, — посоветовал Мохаммед. — Таких вещей, какие бывают здесь, не бывает во всём Египте.

— Хорошее дело. Это далеко?

— Начинается на соседней улице.

Пили обжигающий кофе, разговаривали о базаре, а в мыслях вставал «Националь», такие же надраенные джезвеи, тот же запах кофе и Андрюша Тарковский в пору работы над сценарием.