Все девушки — невесты

— Понимаете, Вадим Георгиевич, у нас в Новосибирске с гуманитарным образованием некуда податься… Не в школу же идти? Нет, вы не подумайте, я ничего не имею против школы и детей, я их люблю. А они меня абсолютно не слушаются! Меня никто не слушается — ни дети, ни собаки. Представляете, однажды я завела кокер-спаниеля — очаровательного щеночка! — но жизнь с ним превратилась в адскую пытку. Мне из-за него даже домой возвращаться не хотелось. Всюду лужи и… не к столу будет сказано… Все изгрызено, перевернуто, испорчено. Щенок был славный, ласковый, но я не сумела не то что выдрессировать его, а хотя бы убедить не таскать картофельную кожуру из мусорки. У него от очисток начиналось несварение желудка, а я плакала от бессилия… Пришлось подарить песика подруге — Ольге Костиковой, у нее более твердый характер. И мой кокер-спаниель стал как шелковый: в квартире не гадит, тапочки не жует. Оля его и чешет, и холит, спать укладывает на специальной подушке, накрытой белоснежной простыней с оборочками.

— Ну это уже извращение, — высказался Федюк.

Вадим Георгиевич был другого мнения.

— Я считаю, все, кто держит животных, — очень добрые люди. А вы, Сонечка, очень милая. Вы — прелесть! Я рад, что с вами познакомился.

Он подпер щеку кулаком, наклонил голову и посмотрел на меня совсем как тот милейший щенок — доверчивым, приязненным взглядом. Только у спаниеля глазки были черными, как бусины, а у Вадима Георгиевича — нежно-голубыми, как его рубашка… Я даже заморгала от смущения, однако подтвердила, что тоже рада знакомству.

— Выпьем за это?

— Да, пожалуй…

Федюк добавил нам виски, а сам не стал поддерживать компанию. Мы с Вадимом сблизили бокалы, и со второго глотка я неожиданно прочувствовала богатый вкусовой букет и благотворное воздействие скотча — с каждой его каплей в меня вливались новые силы и невыразимая, обволакивающая душу теплом радость. Если бы я была одна, непременно бы запела в полный голос: «Расцвета-а-ай под солнцем, Грузия-я-я моя!» Не потому что я в восторге от Грузии — я там пока еще не бывала, просто эта замечательная песня очень соответствовала моему лучезарному состоянию, высоко взлетевшему настроению…

Грузия исчезла, а Линка возникла:

— Скучаете без меня?

— А то? — подтвердил Геннадий. — Прямо совсем извелись, Элина Владиславовна, уже про собачек разговариваем.

— Про собачек? Ну-ну…

Мирошник была взвинчена: похоже, телефонный разговор ее чем-то раздосадовал. С жадностью прильнула бокалу, осушила его практически залпом, коротко выдохнула и торопливо закусила бужениной. Предупредительный Федюк мгновенно восполнил уровень жидкости в сосуде. Интересно, как Линка после выпивки собирается сесть за руль своего выпендрежного автомобиля?..

— Послушайте, Вадим Георгиевич. — Она сосредоточилась, тщательно подбирая выражения, отчего свела брови к переносице. — Я давно вам собиралась предложить… Мы ведь с вами достаточно давно друг друга знаем, дружим… По крайней мере, я вас считаю очень близким человеком!.. Почему бы нам не перейти на «ты»?

— Действительно, почему бы и нет? — Он снова обратил на меня свои полные симпатии, незабудковые глаза. — Вы согласны, Сонечка?

— Да, пожалуйста, но обойдемся без брудершафтов… без этих… пошлостей… — Мне, в отличие от Лины, не удалось найти подобающего выражения.

— Что ты имеешь против брудершафта, Софи? Вообще, что ты постоянно передергиваешь? — вскинулась Мирошник, одарив меня ледяным взглядом. — Традиции не нами выдуманы и не нам их нарушать! Вы нас поддержите, Генчик?

— Завсегда! — Рыжеватый Геннадий по-кошачьи облизнулся.

Элина скрестила руки с ним и чмокнула воздух возле его щеки. Зато к губам Вадима Георгиевича присосалась с еще пущей алчностью, чем к бокалу виски. Я отвернулась, а она пылко выдохнула:

— Все, теперь ты для меня Вадик, просто Вадик!

Просто Вадик натянуто улыбнулся, полез в пиджачный карман за носовым платком и тщательно вытер выпачканный помадой рот. Разговор после подобной демократизации отношений перестал клеиться, сделался вялотекущим. Мирошник выразила озабоченность ростом курса евро, Вадим Георгиевич, избегая смотреть на меня, выдал оптимистичный прогноз, что доллар еще подравняется. А мы с Геннадием молчали как два пенька. Экономические термины типа «инвестиции», «интервенции», «баррели нефти», «транши» и прочий дремучий лес воздействуют на меня усыпляюще… Я размечталась о том, как прекрасно было бы сейчас очутиться дома, на диване, и зевнула. Лина, в свою очередь, цапнула Вадима за запястье, глянула на его часы и ахнула. Нежнейшим голоском обратилась к нему:

— Солнышко, ты проводишь меня до машины?.. Сожалею, но мне придется уехать. — Она встала, потянула его за локоток и запела: — «Солнышко мое, вставай! Ласковый и такой красивый… Может быть, это любовь? Я не знаю. Но очень похоже на рай!»

И почему я сдержала свое желание, не спела про Грузию? Вокальные данные у меня ничуть не хуже, чем у Линки. Возможно, даже намного лучше… Эх, тетеря я, тетеря!..