Все для фронта?

Однако всех этих достижений было крайне недостаточно. Зачастую руководство завода, в чисто русских традициях, в вопросах благоустройства уделяло большое внимание озеленению завода, в то время как катастрофически не хватало уборных. На одном из заседаний завкома отмечалось, что «до туалетов нужно ходить по полкилометра, поэтому рабочие оправляются, где придется». Ремонтно-механический цех вообще не имел своей уборной, и работавшие в нем справляли нужду кто где. На территорию завода своевременно завозился торф для посадки зелени, а в то же время рабочие зимовали в незасыпанных домах.[141]

Для борьбы с нерадивыми жильцами в поселках появились так называемые «черные доски», на которых вывешивалась информация о наиболее грязных квартирах, жильцах, кидавших мусор в окна и т. п. Правда, иногда эти доски использовались для сведения личных счетов. Так, накануне 1 Мая на «черной доске» у фабрики-кухни появился плакат «Грязь ведет в квартире и не готовится к 1 мая домохозяйка Рывкина. Дом 5. Кв. 18». Увидев плакат и смеющихся возле него рабочих, гражданка написала жалобу в завком. Оказалось, что комендант домов Сухарев положил глаз на Рывкину и многократно предлагал ей вступить в интимную связь, но та отказалась. В качестве мести комендант и повесил про нее плакат.

Несмотря на рост жилищного строительства в 1934–1935 гг., в основном это были бараки и дома упрощенного типа. По состоянию на 1 января 1936 г. завод располагал 10 каменными домами, одним деревянным рубленым домом, 54 щитковыми домами и бараками. Общая площадь всех помещений составляла 34,5 тысячи кв. метров. На ней проживали 7499 человек, то есть в среднем на человека приходилось 4,6 кв. метра жилой площади.[142] Это соответствует аналогичным показателям по стране.

Приказом директора завода от 25 марта 1936 г. было запрещено заселение в одну комнату более одной семьи. Однако это не говорит о появившемся избытке жилплощади. Так, в распоряжении от 20 октября говорится: «Предоставлять жилплощадь только тем, кому вообще негде жить. Отказывать тем, кто имеет хотя бы какую-нибудь возможность проживать на занимаемой площади».[143]

Новое жилье получали только особо нуждающиеся, а также инженеры, присылаемые по путевкам наркомата тяжелой промышленности. Составлялись списки людей, подлежащих вселению, утверждавшиеся лично директором завода. Так, в марте 1938 г. был утвержден список на 200 человек. В декабре право на получение жилья получили 320 человек.

Качество строительства и ремонта продолжало оставаться на низком уровне. Например, в газете «За ударные темпы» от 8 августа 1938 г. в статье «Крышу не ремонтировали» рассказывалось о том, что при ремонте барака № 5 штукатуры две недели штукатурили и белили квартиру. При этом кровля осталась неотремонтированной и во время дождя «всю работу смыло». В номере № 103 от 29 мая 1939 г. был приведен следующий факт: на ремонте дома № 47 штукатуры и рабочие простояли без дела 168 часов, так как им не подвезли алебастр, а стекольщик Фокин так и не смог приступить к работе из-за отсутствия стекла. Имели место и другие «безобразия в организации строительных работ».[144]

Острый дефицит жилья заставил осваивать метод «скоростного строительства». Так, в феврале 1939 г. 12-квартирный жилой дом в Калининском поселке был построен за 80 рабочих часов. Нехватка жилой площади вынудила руководство предприятия запретить вербовщикам рабочей силы привлекать лиц, имеющих семью. В 1940–1941 гг. ажиотаж с жилплощадью продолжался, несмотря на постоянный ввод новых домов. К началу войны решить жилищную проблему полностью не удалось, хотя и было введено в строй и заселено большое количество новых площадей.

От стахановцев к фронтовым бригадам

В 1935 г. на заводе № 92, как и на других предприятиях, началось стахановское движение. Свое название оно получило от известного шахтера Алексея Стаханова, взявшего почин перевыполнять нормы по добыче угля в 10–15 раз. Сталину эта инициатива очень понравилась, и он изъявил желание, чтобы идею Стаханова «добровольно» поддержали рабочие всех отраслей промышленности. В СМИ была развернута обширная пропагандистская кампания, а директора заводов получили соответствующие «пожелания». На деле это означало, что нужно было срочно организовывать стахановское движение и отчитываться «наверх» о постоянно растущем числе его участников. То есть фактически это было не «движение», а банальная кампанейщина, свойственная русскому человеку испокон веков.