Все для тебя

— Почти, — засмеялась она. — Женщине после двадцати четырех потом всегда двадцать пять.

Она тоже заказала кофе и, пока официант убирал тарелки, молчала, чуть повернув голову к музыканту, который играл что-то испанское, медленное, но ритмичное. Звуки гитары звучали то вкрадчиво-переливчасто, то страстно и агрессивно. Что-то было в этой музыке от их прошлого, от их яркой и короткой любви. И закончил он так же — неожиданным надрывным аккордом, словно порвалась струна, и они оба невольно вздрогнули.

Все вокруг захлопали, а худощавый гитарист, привстав с высокого табурета, поклонился, прижав руку к груди.

— Прекрасно, — прошептала Света. В ее глазах блестели слезы.

— У тебя раньше были кудрявые волосы, — вдруг сказал он. Сказал и сам испугался. Слова вырвались сами по себе! Он так подумал и неожиданно произнес это вслух.

Света вздрогнула и поднесла руку к горлу, словно ей не хватало воздуха. Ее темные глаза расширились, так что, казалось, заняли все лицо. Она неотрывно смотрела на него, узнавая и боясь узнать. Он растерянно потер кончиками пальцев колючую щеку, досадуя на собственную неловкость, и снял очки.

— Это… ты… — выдохнула она.

Он потупился и чуть покачал головой, соглашаясь.

— Привет, Светка.

— Привет.

— Вот… Где бы мы еще встретились… — начал он и, поняв, что повторяет чью-то банальную фразу, умолк.

Света тоже молчала. Первый шок прошел. Она стала успокаиваться. Нетронутая чашка кофе стояла на столе, звучала гитара. Египетский прохладный вечер перетекал в ночь, на небе сверкал непривычно перевернутый вниз ковш Большой Медведицы. Подсвеченная вода в бассейне казалась синей-синей.

— Я тебя не узнала.

— Старый стал?

— Другой.

— Просто я небрит. А куда делись твои кудри?

— Подстригла. Да и вообще это были не мои кудри.

— В смысле?

— Это была завивка.

— Да? А я думал…

Господи, о чем они говорят. Света опустила голову. Ее рука лежала рядом с чашкой, тонкая, безвольная, смуглая кисть с длинными пальцами. Его горячая ладонь накрыла ее. И будто ток пронзил обоих! Глаза их встретились. И он почувствовал, что она снова таяла от одного его прикосновения, таяла, как прежде. И по тому, как безвольно опустились ее плечи, он понял, что она сама поражена своей реакцией на его прикосновение и что так действительно было у нее только с ним. Ему стало больно, и он убрал руку. Она вся сжалась, словно от стыда, и, поднявшись, быстро ушла. Так быстро, что, пребывая в каком-то нелепом оцепенении, он даже не понял, в какую сторону она направилась.

Посидев еще некоторое время, он тяжело поднялся и ушел в свою комнату. Уже не хотелось ни посидеть в баре, ни выпить пару коктейлей, ни пофлиртовать с какой-нибудь блондинкой, как он наметил себе на сегодняшний вечер. Он вдруг почувствовал себя бесконечно старым и опустошенным. Не раздеваясь, он плюхнулся на широкую кровать, ногами освобождаясь от обуви.

Прозвучал сигнал мобильного. Одной рукой он достал трубку из кармана брюк, другой нажал на пульт, включая телевизор.

— Привет, дорогой! — раздался в трубке радостный голос Вики. — Как отдыхается?

— Ужасно, — честно признался он, не пытаясь показаться веселым.

— Что случилось? Ты не заболел? — встревожилась жена. Приятно все-таки, когда кто-то о тебе заботится, даже если это не искренняя обеспокоенность.

— Да нет, — хмуро ответил он, — просто тоска тут смертная. Вот пошел только что к бару, дай, думаю, напьюсь да к бабам попристаю. И то неохота.

Вика рассмеялась, принимая шутку.

— Как отель?

— Нормальный.

— А кормят?

— На убой. Наверное, я разучился отдыхать.

— Ну, теперь учись, пока есть время. На экскурсию отправляйся куда-нибудь. Ты же хотел на этот… как его…

— Остров Тиран, — подсказал он.

— Ну вот. Или еще куда.

— Не хочется. Ем с утра до вечера и сплю, как тот лягушонок: «Ну вот, поели, теперь можно и поспать. Ну вот, поспали, теперь можно и поесть».

Вика снова засмеялась.

— Значит, это именно то, что в данный момент тебе требуется.

— Как Мишка?

— Как всегда. Тебе привет передает.

— Ему тоже. Что вам привезти? — спросил он, помня, что Вика обожает подарки.

— Привези что-нибудь… национальное.

Национальное? Папирусы, верблюды, пирамиды — этого у них навалом.

— Этим египетским добром у нас весь дом завален, — проворчал он.

Но Вика не принимала его недовольного тона. По всей видимости, она была рада, что мужу плохо вдали от нее.

— Ну, тогда что хочешь. Пока. Целую!

— Пока.

После разговора с женой у него немного отлегло от сердца и он почувствовал, что хочет спать. Он разделся, улегся и некоторое время переключал каналы телевизора. Не найдя ничего заслуживающего внимания, он остановился на музыкальной программе и взял почитать книгу, которую обнаружил сегодня на пляже. Книга была подсунута под матрац — видимо, кто-то забыл ее. Это был Лермонтов, «Герой нашего времени». Кто в наше время читает Лермонтова? Только школьники. Наверное, родители заставили своего отпрыска взять на отдых что-то из школьной программы. Какая тут программа, когда вокруг кораллы и золотые рыбки!