Все до последнего страхи

И она его действительно сделала – нашла в Интернете компанию, занимающуюся установлением отцовства, и под вымышленной фамилией отправила им прядки волос Эвана и Томми. Это казалось унизительным, словно ее пригласили на одно из тех жутких ток-шоу, где результаты анализа ДНК объявляют в прямом эфире. Результат сообщил, что отец мальчика Эван, и она послала письмо по электронной почте Ноа на конфиденциальный адрес, который он держал специально, чтобы никто не мог отследить переписку. Политик до мозга костей.

Ноа посмотрел на нее с таким видом, словно хотел поцеловать.

Эта мысль ее тотчас оттолкнула, и она открыла дверцу, выдерживая дистанцию. Давая понять, что ничего между ними сейчас не случится.

– Спокойной ночи, Ноа.

Он с досадой кивнул:

– Пришли мне бумаги, которые тебе дала жена Сэмпсона. Может, в них действительно есть что-то такое, что можно будет использовать для прошения о помиловании.

Дома у Синди Лив подошла к кровати уснувшего Томми и долго на него смотрела. Затем склонилась к нему, поцеловала в щечку и взмолилась, чтобы сын никогда не узнал, что прядка волос, которую она послала для установления отцовства, принадлежала совсем не Эвану. Не Эвану, а Ноа.

Фрагмент шоу

«Природа насилия»

Сезон 1/Эпизод 2

«Они просто залезли мне в голову»

ВСТАВКА – Школьный снимок ДЭННИ ПАЙНА в футбольной форме.

ВСТАВКА – ЗАПИСЬ РАЗГОВОРА ПО ТЮРЕМНОМУ ТЕЛЕФОНУ

ЭВАН ПАЙН

Я не понимаю. По их словам, ты признался, что ударил Шарлотту. Почему ты это сказал, Дэнни? Это же бред.

ДЭННИ (всхлипывая)

Не знаю, почему. Я ничего не помню, но я бы не сделал ей ничего плохого. Я… я… я…

ЭВАН

Знаю, сынок. Просто не могу понять, почему ты…

ДЭННИ

Здесь ужасно.

ЭВАН

Держись, малыш, ты должен быть сильным. Я найду тебе адвоката, и мы все исправим. Но мне нужно знать: эти копы тебе угрожали? Пытали тебя?

ДЭННИ

Я не могу объяснить, почему это сказал. Они просто залезли мне в голову.

Глава 41

ДЭННИ ПАЙН

Некоторые отчетливо помнят, где были в момент убийства Кеннеди. Или когда взорвался космический шаттл «Челленджер». Когда разбилась принцесса Диана. Или когда в башни-близнецы врезались самолеты. Воспоминания, сформированные под влиянием сильных эмоций, намертво въедаются в наш мозг клеймом, выжженным каленым железом травмы. В последние семь лет Дэнни Пайн много размышлял о памяти.

Все хотели знать, почему он не мог ничего вспомнить. Сначала полицейские, думавшие, что он лжет. Затем Дэйв, его защитник со стянутыми в хвост волосами, специалист по уголовному праву. Потом эти киношники. Черт, да даже сокамерники в Фишкилле, обычно не совавшие свой нос в чужие дела. А один из них, психиатр, осужденный за манипулирование сознанием пациенток, чтобы они занимались с ним оральным сексом, даже предложил Дэнни его загипнотизировать. Нет уж, спасибо.

Почти все не сомневались, что истина – то, что на самом деле случилось с Шарлоттой – спрятана в потайных уголках разума Дэнни, и стоит снять с его воспоминаний замок, как…

Сказать, что в его голове царила пустота, он не мог. Сначала помнил лишь какие-то проблески вечеринки в чьем-то там доме. Отрывками. Как кто-то закричал: «Копы!», и он через черный ход выбежал на улицу. Потом костер на кукурузном поле и помятые металлические бочонки пива. А потом проснулся в своей постели с пульсирующей отбойным молотком головной болью. Над ним с озабоченностью на лице стояла младшая сестренка. В дверь стучит полиция. Где мама?

Постепенно к нему стали возвращаться и другие воспоминания. Адвокат с хвостиком сказал, что это – Шарлотта на вечеринке с искаженным от тревоги лицом «Мне надо с тобой поговорить» – вряд ли поможет, поэтому ему лучше все держать в себе.

Что действительно хотел забыть Дэнни, так это его первый день здесь после вынесения приговора. Его раздели догола, подвергли дезинфекции, сунули в руки сложенную синюю тюремную робу и повели по коридору. Насильники, убийцы и прочий сброд орали ему и остальному параду новичков из-за решеток: Свежее мясцо! Свежее мясцо! Свежее мясцо!

Грохот железной двери, захлопнувшейся за спиной на душном верхнем этаже, где обитают все отвратительные тюремные запахи. Теперь, оглядываясь назад, он вряд ли назвал бы тот опыт уникальным, несмотря на всю его мучительность: каждый месяц все повторялось снова и снова.