Все дороги ведут сюда

У меня был сердечный приступ. Может быть, даже мое сердце начало плавиться. Какой бы уставшей я ни была, я не знала, как смогу спать рядом с ним всю ночь. С таким же успехом он мог прижать меня к земле и опуститься лизать низ моего тела, потому что я никогда в жизни не слышала ничего более эротического и удивительного.

И я была уверена, что он знала, что что-то происходит внутри меня, потому что я задыхалась, и все, что я смогла выдавить из себя, было хриплым «Хорошо». Действительно красноречиво. Я, которая никогда не могла заткнуться, которая, по сути, спросила об этом, понятия не имела, что сказать, кроме как «хорошо».

Потому что… я тоже знала, что чувствую. И я могла быть более чем наполовину влюблена в него, я была почти уверена, но… он был прав. Это еще не было правильно. Не совсем. Может быть, это был всего лишь физический аспект, но, возможно, мне тоже нужно было быть уверенной. Часть меня должна была действовать с некоторой осторожностью. Я не хотела, чтобы мне снова разбили сердце.

По правде говоря, он мне даже ещё больше понравился за эти слова. За то, что так глубоко задумался. Он мне так нравился во многих отношениях.

И если мы оба были на одной волне, то это было важнее всего остального.

Однажды я узнаю, как ощущаются его губы, но в этот момент это не было бы правильным, и это наполнило меня такой радостью и игривостью, что я не могла не улыбнуться, внутри и снаружи. Во мне возродилась потребность завоевать его расположение. Чтобы сделать его больше, чем моим другом.

Я не была уверена, видит ли он мое лицо или нет, но все же повернувшись, я подняла брови и сказала ему голосом, слишком бодрым для моей усталости:

— Ну, если ты хочешь спать голым, меня это устраивает.

Взрыв его смеха удивил меня до чертиков, и я тоже не могла не рассмеяться.

Это было так правильно, что не было причин торопиться.

— Нет, спасибо, — сказал он, когда его смех замедлился.

Я заставила многих людей смеяться в своей жизни, но я не была уверена, что когда-либо чувствовала себя так триумфально.

— Если передумаешь, действуй, — сказала я ему совершенно серьезно. — Мое тело слишком устало, но мои глаза — нет.

Он снова рассмеялся немного сильней, звуки были низкими, едва уловимыми и хриплыми. Если бы я могла сохранить их, я бы так и сделала, потому что все, что я могла сделать, когда услышала это — улыбнуться.

— Я тоже не сплю голышом, если тебе интересно, — сказала я ему, желая поднять настроение.

Он снова засмеялся, но уже совсем по-другому. Хрипло. Тяжело. Красиво.

Не принимай близко к сердцу. Мы оба устали и собирались спать. Верно.

Я натянула простыни до подбородка и перевернулась лицом к двери, а Роудс направился в ванную, включив свет, но оставил дверь открытой. Из крана ненадолго текла вода; затем я услышала, как он чистит зубы. Вода снова побежала, послышался плеск, и как только я снова начала засыпать, подложив подушку под шею, я убедилась, что не слишком далеко в любом направлении сторон кровати.

Свет выключился, и я не стала притворяться, что сплю, но попыталась успокоить дыхание, думая о том, насколько сексуальными были моя майка и мешковатые пижамные штаны с оленями.

Кровать прогнулась, и снова послышались звуки чего-то тяжелого, ставящегося на тумбочку, прежде чем раздался знакомый звуковой сигнал подключения зарядки к его телефону.

— Спокойной ночи, Роудс, — сказала я.

Кровать еще немного прогнулась, когда одеяло туго натянулось на моей спине, и через мгновение я почувствовала, как он устроился поудобнее.

Потянувшись, он вздохнул так глубоко, что мне стало жаль, насколько он устал. Его не было намного дольше, чем, я полагаю, он ожидал.

— Спокойной ночи, Аврора, — пробормотала я себе под нос, когда он не ответил.

Его смешок заставил меня улыбнуться прямо перед тем, как он прошептал в ответ:

— Спокойной ночи.

Я перевернулась.

Он лежал лицом ко мне. Я напряглась, чтобы разглядеть его черты. Глаза уже закрыты, но на его невероятных губах был слабый намек на улыбку.

— Могу я спросить тебя кое о чем, и ты не рассердишься?

Его «да» пришло намного быстрее, чем я ожидала.

Но я все же приготовилась. — Это что-то личное.

— Спрашивай.

— Почему никто не называет тебя Тобиасом, кроме твоего отца?

Он издал тихий-тихий вздох. — Мама меня так называла.

Могла ли я задать вопрос похуже? Сомневаюсь.

— Я сожалею, что подняла эту тему. Мне было просто любопытно. Хорошее имя.

— Все в порядке, — тихо ответил он.

Я должна была исправить это.

— Просто чтобы ты знал… Ты мне очень нравишься. Также больше, чем мне, вероятно, следовало бы.

Он сказал одно и только одно:

— Хорошо.

Я снова прикусила губу. — Эй, могу я спросить тебя напоследок?

Я была почти уверена, что не испортила ночь, когда услышала ленивое ворчание.

— Да.

— Ты серьезно говорил о летучей мыши или…?

Его сонный смешок заставил меня улыбнуться.

— Спокойной ночи, ангелочек.

Глава 26

Я проснулась в тепле.

Очень-очень тепло.