Все дороги ведут в Иерусалим

Незаметно для себя Лиза влюбилась в Бенедикта, а он… он даже не касался ее руки – он ждал, когда его избранница полюбит его искренне и по-настоящему. Ему не нужна была ее рабская покорность, ему нужны были ее страсть, ее сердце… Он замечал каждый долгий влажный взгляд Лизы, каждое ее осторожное нежное прикосновение будто бы невзначай, но тем не менее осознанное и желанное ею… Он выжидал, как настоящий охотник, того единственного подходящего момента. Наконец он почувствовал, что время пришло.

– Лиза, ты готова прийти ко мне сегодня ночью? – хрипло спросил Бенедикт и замер в ожидании ответа.

Кровь прилила к лицу молодой женщины, дыхание перехватило, а губы пересохли. Она растерянно молчала, а потом кивнула в ответ.

– Лиза, мне не нужна твоя жалость, – прошептал мужчина. – И покорность не нужна. Мой ребенок должен быть зачат в любви.

– Любовь – это свобода выбора, – вдруг произнесла Лиза. Она в один момент поняла, о чем ей так долго говорил любимый – человек сам решает, какую роль играть в своей жизни. Ты либо жертва, либо победитель. И Лиза решила, что достойна быть победителем в этой игре. Она может проиграть сейчас, и ей будет больно, если Бенедикту не понравится ее бунт, и этой желанной ночи любви так и не будет. Она может проиграть, но она обязана самой себе начать эту игру, чтобы не быть жертвой. – Я работаю у тебя, а значит, я не свободна.

В комнате повисла тишина. Лиза слышала, как от волнения бьется ее сердце.

– Я принимаю твой протест, – тихо сказал Бенедикт. – Ты свободна. Твой контракт аннулирован. Ты можешь уйти, можешь остаться, причем на любых условиях. В этом доме ты желанный гость.

– Я остаюсь, – тоже тихо ответила Лиза. – Я остаюсь, потому что хочу выносить и родить тебе ребенка.

Девушка услышала прерывистый вздох Бенедикта и поняла, как ему тяжело дались его слова и еще тяжелее – ожидание ее ответа. Она бросилась к нему на шею, и их губы слились в страстном поцелуе. Уже не существовало ни сомнений, ни страхов, ни вопросов – было только желание стать единым целым, почувствовать силу страсти друг друга, насладиться вкусом и запахом тел. Они задыхались от желания, когда вошли в его спальню. Лиза нашла в себе силы оторваться от любимых губ и осмотреться – это была святая святых, это была комната ее единственной в жизни любви. Над огромной кроватью, застеленной белоснежным бельем, висел огромный портрет, с которого на нее смотрело ее же изображение. Сердце Лизы забилось еще чаще и сильнее, и она снова впилась в мужчину губами.

Дрожащими руками Бенедикт снимал одежду с любимой. Он делал это с таким трепетом, с такой нежностью, словно она была фарфоровой куклой, но в тот момент, когда обнажилась ее полная грудь с темными заостренными сосками, он издал животный рык. Искаженное от страсти лицо было еще уродливее, чем всегда, но Лиза так хотела именно этого мужчину, что сорвала с него одежду и плотно прижалась к нему обнаженным телом. Его восставшая плоть уткнулась ей в живот, и она обхватила руками его ягодицы, чтобы прижать мужчину к себе еще плотнее. Повалив Лизу на кровать, Бенедикт начал жадно целовать ее грудь, потом живот, потом опустился еще ниже… Девушка теряла сознание от силы своего желания и извивалась под губами любимого, не в силах сдерживать громкие стоны. Вдруг она перестала чувствовать его губы на своем теле, и в этот момент ей показалось, что, если он сейчас не дотронется до нее, она умрет… Через секунду Бенедикт вонзился в нее с неистовой силой голодного мужчины. Он властвовал над ней, раскачивая толчками ее лоно…

Они погрузились в пучину оргазма одновременно, издав единый протяжный стон, который пронесся эхом по всему особняку…

Глава 10

Света стояла в холле и ждала, когда подойдет ее новый работодатель. Наконец послышались короткие торопливые шаги.

– Израиль Давидович, – представился небольшого роста мужчина с круглым животиком и такой же круглой лысиной на голове.

– Света, – робко сказала девушка и вытерла об юбочку вспотевшие ладони.

– Не бойтесь, дорогая, я вас не съем, – засмеялся хозяин дома, и в этот момент в дом влетели трое мальчишек разного возраста.

Дети кричали и кидали друг в друга цветными резиновыми шариками, не замечая отца и гостью.

– Прекратить! – прикрикнул Израиль Давидович, и дети затихли.

Самый маленький из разбойников захлопал огромными карими глазами и вцепился в Светину юбку, а та, вместо того чтобы обнять малыша, окаменела – дети вызывали у нее священный ужас, так как сама она уже отчаялась когда-нибудь стать матерью. Мужчина сообразил, что опыта работы с детьми у девушки нет, и начал думать, что делать дальше.

– Как я понимаю, вы не работали няней, – осторожно начал он.

– Нет, – чуть не плача, сказал Света. – Но я очень люблю детей.

– А свои есть? – В голосе появилась надежда.

– Нет, к сожалению, – девушка совсем растерялась, и в глазах появились слезы.

Повисла пауза, которую прервал малыш.

– На шарик, тетя, – неожиданно для всех сказал он и раскрыл ладошку, в которой лежал оранжевый мячик.