Все дозволено

— Потому что третий порядок отдыха мы захватим только на двадцать девятом уровне.

— Почему третий? А где второй и первый?

— Второй и первый — порядки ночи. Первый — сон, второй — пробуждение. Третий снимает стресс во время работы.

Алик не рискнул больше спрашивать о порядках и уровнях, тем более что подсчитывать последние было почти невозможно. Они то появлялись, то исчезали во время скольжения, не соблюдая никакой очередности, не сравнимые ни с площадками, ни с этажами, являясь то пространством, ограниченным экранами или пультами, то емкостью, наполненной цветным газом. Такой бассейн с прозрачными «стенами» встретил их и на двадцать девятом уровне — колоссальный аквариум с оранжевой жидкостью, вздымавшейся и падавшей под ударами множества человеческих тел. Алику показалось, что он на состязании пловцов-ныряльщиков, резвящихся под водой, почему-то подкрашенной суриком. У них не было ни масок, ни аквалангов, чтобы так непринужденно держаться под водой, но никто даже не пробовал вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха. Либо это были амфибии, либо оранжевая среда не была жидкостью. Алик мог бы назвать ее цветным «смогом», смесью, содержащей кислород воздуха с растворенной в ней сухой апельсиновой краской, по-видимому, безвредной для легких. Но за точность гипотезы он, разумеется, ручаться не мог.

Си предложил раздеться и присоединиться к пловцам. «А безопасно?» — спросил взглядом Алик. «Вполне», — ответил на том же языке Си. Разделся он молниеносно и, скрывая удивление, наблюдал за маневрами Алика. Особенно поразило его нательное белье и носки, но вопросов задано не было. Он только прыгнул с неподвижного края дорожки в оранжевую воздушную муть и повис, не проделывая никаких движений пловца. Алик отважно повторил его опыт и очутился в той же среде, мгновенно потеряв тяжесть.

— Молчи, не кричи, не спрашивай, — сказал провисший параболой Си, и Алик вдруг, неожиданно, осознал, что его кто-то держит, не позволяя шевельнуть даже пальцами.

Та же невидимая, но ощутимая сила вдруг выгнула его дугой, опрокинула на спину и вывернула дугу назад так, что хрустнули кости. Алик глотнул ртом воздух — его окружал действительно воздух — и попробовал выпрямиться, но его тут же согнуло на левый, а потом и на правый бок. С выносливостью сухожилий и мышц этот невидимый «кто-то» никак не считался, и Алику хотелось выть от боли, когда его вытягивали по горизонтали.

Что происходило с его спутником, он даже не видел, только один раз мелькнул перед ним вывернутый немыслимым кольцом Си.

— Больно, — скорее прошептал, чем выкрикнул Алик, но пытка в оранжевом «смоге» по-прежнему продолжалась: Алика тянули, сгибали, выворачивали, давили ему на мускулы живота и спины, пока он наконец не догадался, что это «производственная гимнастика» на местный лад.

Кончилась она так же прыжком — только не вниз, а вверх; Алика при этом мягко выбросило на край «аквариума», где лежала его одежда и откуда он совершил свой необдуманный нырок в оранжевую муть.

— Жив? — совсем по-человечески усмехнулся одевавшийся рядом Си. —  Я же говорил — безопасно.

— Не говорил, а подумал.

— Но дошло?

Не ответив, Алик оделся, чувствуя, как его раздражение испаряется, уступая пьянящему чувству бодрости, легкости, свежести, стремления что-то сделать, двигаться, действовать.

— Что за бассейн? —  спросил он.

— Фотонная газокамера.

— Жидкий свет, — сообразил Алик. —  А что превращает человека в куклу?

— Гравитационный массаж.

Алик вздохнул. Получив ответ на вопрос «что», бесполезно было спрашивать «как». Все равно что муравей станет спрашивать у человека, как расщепляется атом. Он еще раз взглянул на голых человечков, которых гнула и выворачивала невидимая тяжесть, и сказал:

— А они и здесь не общаются.

— Здесь и не нужно. Ты посмотри на них после работы.

— Четвертый порядок, — съязвил Алик. Но Си не понял иронии.

— Мы еще успеем и к четвертому и к пятому. Поторопись.

Неизвестно какой по счету уровень оказался похожим на холл аэровокзала. Как и в других открытых пространствах города, он не имел видимых границ. Просто люди, сотни голубых людей в одинаковых куртках сидели кто где, неизвестно на чем — мебель вообще не просматривалась.

— Садись где хочешь — там и кресло, — подсказал Си Алику.

Он так и сделал.