Все его потребности (СИ)

— Ты слышал что-нибудь от частного детектива? У него есть какие-нибудь новости о том парне?

— Когда что-нибудь станет известно, ты это узнаешь. На этом все? — она открыла рот, чтобы заговорить, но заколебалась.

— Насчет свадьбы — то, что ты не хочешь об этом слышать, не значит, что она исчезнет. — уголки рта приподнялись, когда я окинул ее взглядом с головы до ног.

— Тебе идет этот цвет, любимая. Используй ту кредитную карточку, которую я тебе дал, и поищи что-нибудь в том же оттенке. Ты сможешь показать мне позже. — я отмахнулся от нее, взяв свой планшет и набрав текстовое сообщение.

Алиса протянула руку и выхватила его у меня из рук. Она осталась невозмутимой под моим испепеляющим взглядом.

— Твоя мать думает, что ты ненавидишь ее, Егор.

— Она не была неправа. — встав, я потянулся к планшету и вырвал его у нее из рук. — У меня есть дело, о котором нужно позаботиться прямо сейчас, Алиса.

— Ты должен все исправить. Я знаю, они причиняют тебе боль, но она твоя мама.

— Мне не нужно ничего делать. И я думаю, ты забыла о своем месте в системе вещей, девочка. Ты игрушка для секса, а не моя совесть. А теперь убирайся.

Глава 64. Егор

Три дня. Три дня, а она ни разу не улыбнулась своей пластмассовой улыбкой, по крайней мере, не в моем присутствии. Этого было достаточно, чтобы свести меня с ума. И почему никто другой не заметил? Даже Вера не обращала внимания на тот факт, что ее сестра была несчастна.

И это была моя вина.

Я понял, что зашел слишком далеко, в тот момент, когда сказал "игрушка для секса". Я был жестоким, бездумным. Я был конченным ублюдком.

После того как я это сказал, она на мгновение выглядела пораженной, затем приняла раздражающее выражение и спрыгнула с моего стола.

— Ты прав. Я здесь ради секса. Я больше не забуду это. — она вышла из его кабинета с прямой линией спины.

Я открыл рот, чтобы позвать ее, но передумал. Я мог бы извиниться, действительно должен, но я знал ее. Она одаривала меня этой ужасной улыбкой и говорила, что все в порядке, все прощено. Она бы солгала, разумеется.

И она не должна меня прощать. Я этого не заслуживал.

Три дня назад, когда она смотрела на меня в крытом бассейне, эти прекрасные голубые глаза пожирали меня взглядом. Я знал, что она хотела меня. Точно так же, как я хотел ее. Но теперь она даже не смотрела на меня. О, она была любезна и говорила все правильные вещи, но она не смотрела мне в глаза.

В тот первый вечер, когда я встретился со всеми в гостиной перед ужином, я попытался привлечь ее внимание. Но ее взгляд скользнул мимо меня, поверх, так и не остановившись на мне. Вера снова начала бурно благодарить меня на подарочный сертификат. Я пытался выглядеть внимательным и должным образом заинтересованным в том, что она хотела сказать, но мои глаза продолжали блуждать по Алисе.

Ужин был катастрофой. Отец бросил на меня разочарованный взгляд. Алиса только улыбнулась. Но проигнорировала меня. Мама поддерживала разговор практически в одиночку и была очень хороша в вытягивании Веры из ее молчания. Девочка расцвела под небольшим количеством женского внимания. Должно быть, она ужасно скучает по своей матери.

Мой взгляд остановился на Алисе, пока она играла со своей едой. Как тяжело, должно быть, было поставить свою жизнь на паузу, чтобы заботиться об умирающей матери и двух сестрах. Я не мог себе этого представить, не мог представить, что использую все свое внимание и энергию, чтобы заботиться о ком-то другом. Алиса заслужила медаль. И все, что я сделал — это причинил ей боль, обзывал грязными словами.

— Почему ты сегодня такой угрюмый, дорогой? — обратилась ко мне мама.

— Что ты имеешь в виду под сегодняшним вечером? — отец взял слово за меня. — Он всегда был капризным, даже будучи маленьким мальчиком. Гораздо больше предпочел бы играть со своими машинами и поездами, чем быть с людьми.

Сделав глубокий вдох, я сузил глаза и придержал язык. В конце концов, Вера была в комнате, и я не хотел обжигать ей уши. Я мог бы послать отца подальше, мог бы напомнить матери, что единственным человеком, которого я видел целыми днями, была моя ворчливая няня, что редко со мной разговаривала. Они не знали, как я вел себя в детстве, поскольку сами редко бывали дома. Вместо этого я улыбнулся Вере, повернулся к Алисе и слегка склонил голову, прежде чем покинуть комнату.

В течение следующих трех дней я настаивал на чаепитии с Алисой и Верой, заставлял Алису прогуливаться со мной по саду перед ужином. И каждый вечер я вызывал ее на партию в шахматы в библиотеке. Я пытался спровоцировать ее, подразнить и в конце концов стал с ней жесток. Она смотрела прямо сквозь меня. И улыбалась.

Когда мы оставались наедине, она смотрела куда угодно, только не на меня, и спрашивала:

— Не хотел бы ты сейчас заняться сексом, Егор? Я здесь для твоего удовольствия. — это звучало так же безлично, как если бы она спросила о погоде.

На улице жарко, Егор? Не хотите ли немного солнцезащитного крема?

С этим роботизированным, проклятым выражением лица, так прочно закрепившимся.