Все еще вижу тебя

Большую часть дороги до поместья семьи Каргилл я провела в молчаливом раздумье, вспоминая свою жизнь. Ненавистная роль-пустышка, какой она видится мне, каким-то невообразимым образом все же зацепила меня, задела за живое, вскрыв старые раны. Перед глазами промелькнули все знаковые события, в которых приходилось балансировать, словно акробатке над пропастью. Прошлое осталось в прошлом, но были ли все содеянные мной поступки оправданны? Правильный ли делала выбор? Какая глупость. Эти мысли не вызывают ничего кроме усмешки. Возможно, Оскар был прав, и эта роль действительно станет для меня знаковой и победной. В ином же случае она станет последней.

Боже, как же я устала! Мне хочется тишины и покоя, будто бабке преклонного возраста! Вся моя жизнь была сопряжена с борьбой. Каждый вызов судьбы – сражение, из которого я не могла выйти проигравшей. И я побеждала. Всякий раз зубами вырывала победу, но теряла при этом частичку себя. Крошилась, как фарфоровая кукла под гнетом времени. Как итог, к своему юбилею подошла абсолютно разбитой. На миллион мелких осколков.

Мы были на полпути до дома, когда в зеркале заднего вида я заметила обеспокоенный взгляд молодого водителя. Симпатичный юноша работает у нас недавно, около полугода. Так получилось, что мне пришлось ему помочь. Не без корыстного интереса, разумеется. У меня есть некоторые надежды на то, что он заинтересует Алису, заставив ее задержаться дома. Но кого я обманываю. Мой терновый плод никогда на это не пойдет.

Чтобы отвлечься, я решила заговорить с ним:

– Ник, а ты ведь не знаком с моей дочерью Алисой?

Он отвел взгляд. Должно быть, почувствовал себя неловко.

– Нет, миссис Каргилл.

Каргилл. Мне больше нравилось быть Павловой. Меньше ответственность. После замужества я взяла фамилию мужа, а девичья осталась жить в виде псевдонима на постерах к фильмам.

– Что ж, у тебя, возможно, появится такая возможность, – подавив раздражение, я ответила, смотря в окно. – Если, конечно, моя непутевая дочурка соизволит поднять трубку телефона или ответить хоть на одно мое сообщение.

Хотя думаю, номер, на который я их выслала, ей уже не принадлежит.

И снова этот настороженный взгляд со смесью сочувствия и любопытства.

– А почему Вы спрашиваете?

– Мне кажется, вы могли бы найти с ней общий язык. Ты хороший парень, Николас. Кто-то вроде тебя способен спасти ее.

– Спасти от чего, мэм?

Я помедлила с ответом. У меня начинала болеть голова из-за чего, кажется, сболтнула лишнего. Вот дура!

– Нет, нет, нет. Не тот вопрос, Николас. Ни от чего, а от кого.

– И от кого же?

Я перевела свой взгляд и теперь смотрела в отражение глаз Ника в зеркале заднего вида:

– От самой себя. Разумеется.

И от одиночества. После смерти моих родителей, у нее кроме меня никого не осталось. А не стань меня…

Но эта мысль осталась невысказанной. Вместо этого я, молча, смотрела на него из темноты заднего сидения, ожидая его реакции. Мне хотелось знать выдержит ли он мой взгляд. К счастью Ник промолчал, переведя свое внимание на дорогу. Проявил учтивость. Все же, зря я завела этот разговор. Оставшуюся часть дороги пришлось провести в молчании, рассматривая проплывающую картинку за окном в ожидании знакомого пейзажа.

Машина сбавила ход, когда мы свернули на проселочную дорогу, уходящую вверх по холму. Забравшись на него, я, наконец, увидела, как из-за густых деревьев выплыли высокие квадратные сложенные из песчаника сторожевые башни поместья Каргилл-Холл.

– Вот мы и дома.

Слова сами слетели с моего языка. Сделали это тихо и безрадостно, полностью олицетворяя мои эмоции. Мне тут никогда не нравилось. Дом слишком большой, претенциозный и смахивает на декорации типичного дома богатой семьи из дневной мыльной оперы. Плюс я не была в нем хозяйкой. Это поместье принадлежало семье мужа несколько поколений, и я не могла претендовать на него. Да и не хотела. После свадьбы Джон подарил мне небольшой домик на восточном побережье, и именно он стал для меня тем самым местом, куда хочется возвращаться. Стал моим Эрмитажем4, где я смогла упокоить свои тайны, и где когда-нибудь упокоюсь сама. Но поскольку половине гостей, приглашенных на празднества в эти выходные, было удобнее добраться до Лос-Анджелеса, чем до Риджвуда, штат Коннектикут, я решила и в этом вопросе уступить мужу.

Николас остановил машину у главного входа и вышел, чтобы открыть для меня дверь. Мне не хотелось покидать салон автомобиля и вновь окунаться в мир чванливости, кой царил в этом унылом месте. Но могла ли поступить иначе? Скрепя сердце, я все же покинула свое уединенное место, выйдя оттуда, мило улыбнувшись, как и подобает хорошей жене. Окинула взглядом украшенный лентами по случаю празднества портик над главным входом в дом и заметила, как в окне на втором этаже дернулась занавеска. А вот и Жаклин. Как всегда, на своем посту. Пассивно-агрессивная старая сука.