Все еще здесь. Приятие перемен, старения и смерти

Я немного посидел с закрытыми глазами, а потом взглянул на Махарадж-джи. И вдруг время остановилось. Что-то в нём успокоило меня и погрузило в «сейчас». Казалось, он заполнил собой всё время; прошлое и будущее перестали существовать. В поле сознания моего гуру время утратило роль мерила опыта. Настоящего мгновения было вполне достаточно (мой «западный» ум с трудом понимал значение этого слова); было нечего ожидать или желать, потреблять или достигать. Разрыв во времени и остановка потока мыслей привели к тому, что упала завеса, отделявшая меня от «сейчас». Проявился тот род сознания, в котором н. ет ограничений, в котором прошлое и будущее сливаются в единое настоящее. Рам Дасс, он же Ричард Алперт, американец, прибывший сюда с другого конца света, перестал быть мной. Я стал душой, находящейся в присутствии другой души — Махарадж-джи.

Мне принесли крепкий сладкий чай с молоком, налитый в маленькую кривобокую глиняную чашку. Выпив чай, я, согласно обычаю, бросил её за забор и смотрел на то, как под копытами черепки опять превращаются в пыль. Однажды Махарадж-джи сказал кому-то: «Почему ты такой гордый? Все мы созданы из глины». В этот безвременной момент обострённого восприятия я, глядя на черепки, почти увидел, как моё мёртвое тело превращается в прах. Эта мысль наполнила меня чувством невыразимой благодарности судьбе за то, что я живу, вижу свет и дышу. Какая уникальная, чудесная возможность мне была предоставлена: иметь тело, в котором можно передвигаться по этому миру! Как прекрасно быть живым и наслаждаться всем великолепием дня! Вот так, выпав из времени, погрузившись в вечное «сейчас», я чувствовал прилив священной любви ко всему окружающему.

Такие моменты экстатического осознания не спрятаны где-то за тридевять земель от вас — они на расстоянии вытянутой руки. Вам не обязательно совершать кругосветное путешествие или находиться в присутствии просветлённого гуру. Нужно только остановиться и обратить внимание на чудесный танец окружающего мира. Скованность временем ослепила нас, и мы большей частью не видим, какие богатства содержит в себе каждое мгновение. Мы измеряем, умаляем и определяем эти чудеса, но, перестав подсчитывать и широко открыв глаза, мы узрим совершенно иную жизнь. Хотя наши тела стары, мгновение ново, и мы учимся плыть через бренный мир в ритме вечности.

7. ИСКУССТВО УМИРАТЬ

Душа не знает смерти и рожденья.

Начала нет ей, не было, не будет.

Не рождена, древнее всех и вечна;

не гибнет, когда время тело губит.

Бхагавадгита (

2:20)

Осознав, что являемся чем-то большим, чем тело и ум (и их комбинация — эго), мы сможем посмотреть на свою смерть под совершенно иным углом. Научившись сознательно погружаться в «сейчас», мы перестаём бояться своих мыслей и ощущений, какими бы тревожными они ни были. Обретя способность выходить за пределы эго, в сознание «свидетеля», мы понимаем, что представляем собой нечто большее, чем наши эмоции, мысли и ум, в котором они появляются. В действительности мы — души и, как таковые, можем подойти к тайне смерти уже без прежнего страха.

Это звучит просто, но лишь потому, что я старался выразить мысль как можно яснее. Мне не хотелось бы выглядеть идеалистом. И я не имел в виду, что достиг состояния, когда смерть совершенно не страшит меня. Однако благодаря времени, которое я провёл в Индии, где к смерти относятся совсем не так, как на Западе, а также в связи с тем, что я много лет (начиная с 60-х) изучал умирание, могу ответственно заявить, что существует возможность подойти к смерти без тех чрезмерных душевных страданий, которые в нашей культуре принимаются как данность. Можно подготовиться к собственному уходу и провести последние дни с любовью в сердце, находя поддержку в том, что поможет нам сделать этот переход. Можно встречать момент смерти с открытыми глазами и, как утверждают все мистические традиции, даже подготовиться к тому, что последует за ней. Во всём этом нет ничего невозможного, если человек вооружён расширенным пониманием своей природы, которую формируют эго, душа и Чистое Сознание.

УВИДЕТЬ СМЕРТЬ

Хотя такие пионеры работы с умирающими, как энтузиаст создания хосписов Сесилия Сандрес, Элизабет Кюблер-Росс, Стивен и Ондри Левины, сделали очень много для просвещения народа, мы продолжаем оставаться обществом, в котором смерть рассматривается как враг, как нечто тягостное, как то, что нужно скрыть и чего следует избегать; как то, что в физическом и философском смысле должно быть максимально отделено от живых. И это не удивительно: разве может материалистическая культура смотреть на смерть не как на поражение и не испытывать к ней отвращения?