Все грани любви

─ Что желает его светлость?

─ Моя светлость желает картошечки с селёдочкой.

Мы скупили весь местный рынок. Моя кухня никогда не видела такого изобилия продуктов. Виктор внёс последний пакет и довольно потёр руки, а я всё ещё пребывала в состоянии шока.

─ С таким запасом мы можем никуда не выходить из дома месяца два. И даже, если будем питаться вместе с твоими москвичами… ─ я увидела, что мой кормилец нахмурил брови.

Да, завтра возвращаются его строители, и он уже не сможет вот так вольготно расхаживать по моему дому и спать в моей постели.

Виктор взъерошил волосы. Эта милая привычка меня умиляла.

─ Я тут услышал идею с пикником.

Да, было дело. Мужчина притянул меня к себе и обнял.

─ И мне эта идея понравилась. Там, у входа, я заметил огромную плетёную корзину. Сейчас мы наполним её доверху и поедем на дикий-дикий пляж. Согласна?

О, да! Я чувствовала, что Виктор начал приходить в себя. И это было чудесно.

Мы нашли самый дикий пляж на всём побережье без волнорезов и спасательных вышек. Волны с шумом ударялись о берег и, шипя, отползали назад. Погода радовала. Последние солнечные деньки выдались не просто тёплыми, а на редкость жаркими. Мы расстелили плед возле живописной коряги и начали распаковывать корзину. Виктор наполнил вином пластиковые стаканы.

– Не рано ли для алкоголя?

Принц поднял на меня огромные глаза, которые казались теперь ярко-голубыми.

– Меня это расслабляет. Да и тебе не помешает.

– Последние несколько дней я только и делаю, что расслабляюсь. Пора уже и поднапрячься.

– Поднапрячься? О чём ты?

Денисов смотрел на море и умиротворённо жевал бутерброд.

– Хорошо тут. Я уже подумываю всё бросить и перебраться навсегда в ваш уютный посёлок. Займусь строительством, гостиничным бизнесом, буду вот так сидеть с тобой на берегу и смотреть на волны.

Он протянул ко мне руку и взял за запястье. Я дёрнулась.

– Думаю, твоя жена не оценит наших невинных забав.

Виктор помрачнел.

– Если ты про вчерашнее, прости. Но, пойми, это не забава. Это болезнь, а ты моё лекарство. Ты нужна мне, Любава! Мне нужно видеть твою улыбку, слышать твой голос, дотрагиваться до тебя. Я не знаю, но с тобой я чувствую себя в безопасности. Ты живая, настоящая. Я ощущаю то тепло и ласку, которых мне так не хватало в жизни.

– Ты обижен на мать!

– Мать? – Виктор вскочил на ноги.– Что ты знаешь? Да она бросила меня, сдала в интернат, чтобы я не мешал воплощать её планы вселенского обогащения. Она вышла замуж за человека вдвое старше себя всего через полгода после смерти отца. Она продалась за шубы и яхты. А я… Я так её любил и так ненавидел все эти годы.

Он сел на край коряги и понизил голос.

– Шесть лет я жил в аду, в дорогом, престижном аду. Представь на мгновение двенадцатилетнего пацана, которого вырвали из привычной среды и окунули в чужой, враждебный мир. Я плохо знал язык, меня дразнили шпионом, били. Но не открыто, ночью, накинув на голову одеяло. Летом, когда парни уезжали домой на каникулы, моя драгоценная мамаша везла меня в частную психиатрическую клинику, где мне промывали мозги, искали причину приступов. А она лежала на поверхности. Просто мне был нужен дом, семья, мама, к которой можно было бы прижаться щекой и почувствовать, что ты кому-то нужен.

Я вздохнула.

– Алексей Николаевич хорошо знал твою мать…

Виктор закрыл голову руками.

– Почему вы все стараетесь обелить её? И кто дал право тебе искать ей оправдание! Ты же её совсем не знаешь. Как смеешь рассуждать и давать советы? Я не желаю тебя слушать! Уходи!

Это было больнее пощёчины. Я поднялась с пледа и побежала прочь с пляжа, так быстро, насколько позволял песок, в котором предательски увязали ноги. У каменной лестницы я обернулась. Виктор сидел в той же позе, закрыв голову руками, и только покачивался из стороны в сторону в такт прибою. Нет. Я не могла просто так уйти. Моя обида отошла на второй план. Медленно, очень медленно, я вернулась, села рядом и обняла его. Он молча положил голову на моё плечо и прошептал:

– Прости.

Я осторожно провела рукой по его спине и удивилась, тому, как были напряжены мышцы, а он уткнулся лицом в мои колени, и мне показалось, Принц плачет. Я провела рукой по густым волнистым волосам, по сильным плечам, обвела большим пальцем линию лопаток и опять вернулась к голове. Мои пальцы нежно ерошили непослушные пряди, а губы легко прикасались к макушке.

– Не стоит жить с ненавистью в сердце. Она просто разорвёт его. Твоя мать так любила тебя, так хотела дать тебе всё самое лучшее, что пожертвовала собой. Она не знала, как сможет поднять сына без отца, не хотела отдавать тебя системе. Она панически боялась, что с тобой что-то случится, что-то плохое. Елена считала, что вывести тебя из страны было единственным правильным решением. Думаю, она была уверена в том, что в интернате ты сможешь получить достойное образование, и пойдёшь дальше. Ты стал самостоятельным человеком, преуспевающим бизнесменом. Так в чём её вина? Думаю, она тоже страдала. Прости её!