Все явное становиться тайным

Тряся окровавленным пальцем, я покосилась на Беспределыцицу и со слезами в голосе пролепетала:

— Ой, а я руку порезала! Так больно! Мне в медпункт надо!

На первое мое обращение Бесцределыцица даже не отреагировала, но когда она увидела на моей руке кровь, то подошла поближе, спустила свои очки со лба на нос, потом двинулась к своему столу и из древней тетрадочки вынула промокашку.

— Ничего страшного! — глянула она на мой палец еще раз. — Писать контрольную тебе это не помешает.

— Ладно-ладно, — пробурчала я. — Вот умру я прямо здесь, в кабинете математики, а вас потом обяжут надгробный памятник тут ставить или хотя бы мемориальную табличку.

— Ох, Юнусова, — вздохнула Беспределыцица. — Если бы от этого умирали, здесь бы уже весь пол был мемориальными табличками выстлан.

— В два слоя, — злобно добавила я.

Но Беспределыцица меня уже не слушала, а шла по рядам и раздавала каждому именные карточки. Это было ее фирменное изобретение. Вместо того, чтобы, как в нормальных, обычных школах, расчертить на доске два варианта с тем, чтобы ученики в силу своих способностей списывали либо у «первых», либо у «вторых» отличников, на каждого из нас у нее имелись свои математические досье. Уж как она их составляла, одному Архимеду известно. Но в результате того, что когда-то ее закоротило на этой идее, на контрольной каждый из нас получал свое персональное задание. Так что при всем желании списать, кроме как у себя, было не у кого.

Я тупо глядела в свою карточку, где были отмечены мои предыдущие оценки за контрольные, и понимала, что я качусь все ниже и ниже — «по наклонной плоскости», как любила выражаться моя мама. «И что дальше? — часто вопрошала она, разглядывая мой дневник. — До чего ты докатишься?» — «До чего, до чего? Замуж выйду!» — обычно отвечала я, если чувствовала, что маманино сердце можно растопить. «Так вот учись, — с нажимом, назидательно пропесочивала мне мозги мама, — пока замуж не вышла. А то потом пойдут пеленки-распашонки, и все обучение твое на этом закончится». «Ничего-ничего, — обычно не сдавалась я. — Замуж я на самом деле и не собираюсь — очень надо!»

Видать, день у меня не задался совсем, потому что иначе не сидела бы я сейчас с исколотым пальцем, с нерешенной контрольной, да еще и с проблемой, которую на нас вчера обрушила Ирка.

Пока класс притих, в немом изумлении изучая свои варианты, я вырвала из тетрадки листочек, написала на нем два слова и передала в сторону Ямахи. Она прочитала мое послание, что-то чиркнула в ответ, и вскоре бумажка легла мне на стол. Я развернула ее, но читать тут, увы, было нечего. «Ну и чо?» — вопрошала моя надпись. «Ну и ничо!» — восклицательным знаком оканчивался ответ Ямахи. Значит, ей тоже в эту ночь никакой нормальной идеи в голову не пришло.

Я подперла рукой щеку, пододвинула поближе карточку с заданием и попыталась въехать в смысл математических знаков, от которых у меня тут же начало рябить в глазах. Цифры, мелькающие в задачах, тут же навели меня на размышления о вчерашнем происшествии.

«Десять тысяч баксов, — соображала я. — Интересно, а сколько это будет в рублях?»

— Почем курс бакса на Токийской бирже? — шепнула я в сторону своего соседа по парте — Хорька. Более точной информации по поводу курсов разных валют получить у нас в классе было не у кого. Хорек — тщедушный пацан — в свободное от учебы время сколачивал капиталы путем хитроумной скупки и продажи разных валют в коммерческих банках.

Хорек покопался в своем пиджачке, вынул пейджер, тот что-то глубокомысленно пиликнул. Хорек показал мне издалека цифру. Я попыталась мысленно умножить это на десять тысяч, но точную сумму высчитать не смогла. Как я и предполагала, в рублях эта сумма казалась еще внушительнее, чем в баксах.

От раздумий меня отвлекла Беспределыцица. Она наклонилась над моей тетрадкой и хмыкнула.

И чего хмыкает? До конца урока еще целых пятнадцать минут. Сейчас чего-нибудь наваяем…

Глава IV ЯМАХА

Мы с Янатахой долго ломали головы, каким образом можно выйти на след загадочных похитителей Иркиного брата. После споров и размышлений мы пришли к выводу, что единственная наша реальная зацепка — это роллер. Надо сказать, что так же, как и остальные типы, мы заболели роликами еще прошлым летом. Но нас хватило ненадолго. Пробовали мы брать у подружек роликовые коньки, пытались на них кататься, но у меня, например, получалось не лучше, чем у коровы танцы на льду в произвольной программе…

Когда мы пришли к выводу, что нам нужно знать все о роллерах, то принялись обзванивать своих подружек.

Первой, кому мы нанесли телефонный визит, была девушка по кличке Атлантика. Прозвали ее так потому, что однажды в школе на вопрос учителя географии: «Какая самая крупная река в мире?» — она, не задумываясь, ляпнула: «Атлантический океан!»

Атлантику нам пришлось вызванивать долго. То она ушла на улицу, то — на дискотеку, и, наконец, уже под вечер, отчаявшись, мы достучались до этой особы. Долгое время она не могла понять, с кем это она говорит, но когда мы ей напомнили наших общих знакомых мальчишек, ее наконец осенило.