Все или ничего

Значит, он тоже игрок. И весьма искусный. Что ж, если игра стоит свеч, она тоже маху не даст. Легко толкнув Сэма на ковер, она склонилась над ним. Он лежал спокойно, чуть вопросительно поглядывая на нее снизу вверх, словно измеряя взглядом ее возможности. Застыв в сладкой неподвижности, Джез подумала вдруг, что никогда прежде так глубоко не задумывалась над следующим моментом. Она привыкла получать поцелуи, а не предлагать их.

Вглядываясь в лицо Сэма, казалось, спокойно выжидавшего нового прикосновения ее губ, она представила себе происходящее с его точки зрения, увидела сцену его глазами, отметив участившееся дыхание в своей груди, горячую волну, начавшую заполнять ее, и почувствовала, как раскрываются в ответ на сдерживаемое желание, которое прочла в его глазах, ее губы. Джез потянулась к нему в поцелуе, словно предлагая торжественный дар, – сначала мягко и нежно, потом впиваясь в него с нарастающей страстью, пока желание не захватило ее полностью, заставив жадно исследовать его губы кончиком языка. Она легко просунула язык сквозь приоткрытые губы Сэма и остановилась, выжидая ответного прикосновения. Когда его не последовало, она изысканно-захватническим броском проникла глубже, обнаружив искомое между зубами Сэма, с восторгом отмечая волнующее ответное тепло.

Теперь Сэм уже отзывался на ее поцелуи, отвечал ей, принимаясь властно целовать, однако все еще оставался в рамках обозначенных им самим границ, и Джез подумала во внезапной вспышке утонченного нетерпения, что может целовать его так еще долго, а может и остановиться, что было бы самым идиотским решением в этот момент. Она может делать все, что захочет, с этим крупным, прекрасным, опытным партнером, который только что страстно поклялся, что хочет начать с нею все сначала. Придется дать ему понять, чего она ждет от него, иначе он так и будет сдерживать себя. Он ясно намекнул на это – или пригрозил? Опять национальная гордость?

Джез не спеша принялась расстегивать на Сэме рубашку, целуя его и намеренно медленно продвигаясь дальше, к прекрасной и чувственной его шее, затем к груди. Время от времени она останавливалась, словно решая, что делать дальше, и боясь двинуться, поддразнивая его, и лишь после этого, словно все еще колеблется, нехотя двигалась дальше, к соскам. С дразнящей замедленностью она взяла губами один из них, нежно зажав другой тремя пальцами левой руки, и принялась осторожно массировать, играя с нежной чувственной частичкой его тела, почти полностью утопавшей в светлой поросли на груди. Внезапно оба застыли, и, когда Джез снова принялась упиваться игрой с сосками, он не смог сдержать стон, который тут же нашел отклик у Джез, еще более страстно принявшейся ласкать его грудь, касаясь соска языком, шутливо выпуская его и тут же подхватывая вновь, одновременно играя вторым жадными, влажными пальцами. Джез чувствовала, как напряглось все его тело, как вздулись мускулы в процессе этой игры, хотя Сэм оставался по-прежнему неподвижным, отдаваясь ее сладкой атаке. Ни звука не сорвалось с его губ, и только унять бешеное биение сердца оказалось не в его власти, как не властен он был и успокоить учащенное дыхание. Она почувствовала, как дрожь пронзила ее тело, познавшее неизведанное ранее ощущение – доставлять наслаждение мужчине, – доставлять осознанно, неустанно, то наслаждение, которое он уже не в состоянии выносить пассивно. Она чувствовала, как набухает и увлажняется ее лоно, ни на секунду не забывая, что он рядом, существует лишь для нее, для подчинения ее желаниям и движениям. Джез целеустремленно двинулась далее, в то время как любопытство, желание знать, готов ли он, опередило ее действия, заставив задуматься, не перестаралась ли она, как там ему, есть ли силы продолжать дальше эту игру, оставаясь по-прежнему неподвижным, и кто обучил его этому...

Джез изучающе приподняла голову, но глаза Сэма были по-прежнему плотно закрыты.

– Сэм... я не слишком?.. – пробормотала она.

– Нет, нет... – умоляющим и одновременно довольным голосом вымолвил он.

Хорошо хоть на нем нет ремня, подумала Джез, расстегивая «молнию» на джинсах, и тут же изумленно застыла, задержав дыхание. Под джинсами не было белья, и его плоть, мощная, сильная, дерзко взмыла вверх из бурной поросли светлых волос.

– Я... больше не могу... – взмолилась Джез, судорожно расстегивая свою рубашку, чтобы освободить грудь.

– Нет, продолжай... Мне важно знать, что ты и вправду хочешь меня... – Голос его звучал незнакомо, но твердо.

– Конечно, хочу, – отозвалась она, поднимаясь и выскальзывая из джинсов и трусиков одновременно, не сводя с него жадных глаз.