Все или ничего

– И вы, и я прекрасно знаем, что ранчо Килкулленов рано или поздно будет продано. Вопрос только: кому. Я представляю интересы группы людей, которые готовы заплатить Валери и Фернанде максимальную цену. Но другие тоже не прочь заполучить эту собственность. Чем больше народу будет добиваться ее, тем больше времени понадобится, чтобы ее продать. Это может затянуться очень надолго. Я хочу заранее назвать нашу цену и предварительно обо всем договориться, чтобы мы твердо знали, что ранчо достанется нам.

– А вы даром слов не тратите, – сухо заметила она.

– Возможно, я был бы красноречивее, если бы имел дело не с такой умной женщиной, как вы.

– Видите ли, не мне, а моим дочерям досталось ранчо. И если говорить точно, то всего лишь две трети его.

– Мне это известно. Фернанда вчера звонила Джорджине.

– Понятно, – нахмурившись, произнесла она.

– Мне также известно, какое влияние вы имеете на дочерей. Они прекрасно понимают, что, если бы не вы, не видать им наследства, как своих ушей.

– Это верно, – смягчилась она.

– Могу я говорить с вами откровенно?

– Не слишком ли поздно вы задаете этот вопрос? – Лидди улыбнулась. Она очень недооценивала этого человека.

– В высшей степени откровенно?

– Безусловно.

– Если вы употребите свое влияние на дочерей, чтобы обеспечить мне и тем, кого я представляю, покупку ранчо, мои партнеры наверняка пожелают отблагодарить вас.

– А нельзя ли определеннее? – спросила она, рассмеявшись; он рассмеялся вместе с ней.

– Вы получите комиссионные как посредник, едва сделка будет заключена.

– Каков размер комиссионных?

– Полпроцента продажной цены.

– А сколько это может быть? Ну, хотя бы примерно, – спросила Лидди.

– Примерно пятнадцать миллионов долларов. Возможно, больше.

– Хм... Любопытно. Скажите, Джимми, много ли вам известно об округе Оранж?

– Достаточно, Лидди.

– Прошу меня извинить, но я что-то сомневаюсь. Последние тридцать лет я день за днем слежу за ростом цен на землю в этом округе. Мне известно обо всем, что касается недвижимости, и я могу предвидеть все трудности, с которыми столкнется ваша группа предполагаемых покупателей. Во-первых, они должны будут доказать управляющему, назначенному судом, что они заслуживают доверия и дают хорошую цену. Затем возникнут различные проблемы со всякими государственными и местными органами.

– Мои партнеры отдают себе отчет в том, что осваивать землю – дело непростое. Они понимают, что необходимо набраться терпения.

– Все можно сделать намного проще. Но только не за полпроцента.

– Да?

– У меня есть один друг, который предан мне вот уже более тридцати пяти лет. Он сделает для меня все, о чем бы я ни попросила.

– Да?

– Это губернатор Калифорнии Димс Уайт. Он имеет право настоять на кандидатуре такого управляющего, который будет устраивать нас во всех отношениях. В его силах устранить все проблемы, которые могут возникнуть с государственными и местными органами.

– Кто бы мог подумать! – В голосе Джимми Розмонта зазвучало уважение. – Это меняет дело. Значит, удваиваем комиссионные?

– Я полагаю, утраиваем.

– Пожалуй, это будет справедливо.

– В таком случае мы поняли друг друга. Детали уточним позже.

– Боюсь, это дело далекого будущего, Лидди.

– К сожалению, я полностью отдаю себе в этом отчет. Джимми Розмонт поднял бокал. Он явно недооценил эту женщину. Но с другой стороны, и она недооценивала значение своих связей. Попроси она сто миллионов, он бы не задумываясь согласился. Это будет важнейшая сделка его жизни. Сто миллионов – небольшая плата за сотню квадратных миль самой ценной земли в США.

XVII

– А какой помощи вы ждете от Советов на съемках в Киеве? – спросила Джез Сэма Батлера – они говорили по телефону.

– С чего ты взяла, что нам придется отправиться в Киев?

– Ты же играешь украинского политического лидера, так? А насколько мне известно, Киев – это столица Украины. Советской Украины.

– Какого черта, меня не касается, где будут проходить съемки, пусть об этом у Милоша голова болит. Там все города похожи один на другой. Главное, что обстановка там жуткая, вот в чем все дело, Джез. Я страшно волнуюсь.

– Еще бы! Но ведь это именно то, чего ты хотел. Кстати, я никак не могу понять, как тебе удалось отбояриться от роли манекенщика?

– Я объяснил Губеру и Питерсу, что настоящего артиста нельзя заставить делать что-то против его воли. Когда я обрился наголо, они мне, наконец, поверили.

– Не может быть! – Джез взвизгнула от восторга.

– Спорим!

– А они уже кому-нибудь отдали эту роль?

– Лучше бы не спрашивала. Но уж раз спросила, то да. – Радостное возбуждение Сэма Батлера слегка приувяло, но не исчезло совсем.

– Ну скажи, кому! – попросила Джез.

– Дэниэлу Дей-Льюису. – Сэм произнес это имя с отвращением. – Кто бы мог подумать, что Дэниэл Дей-Льюис согласится играть манекенщика! После Оскара за «Левую ногу»!

– Он просто сменил темп, вот и все. Не расстраивайся, Сэм. Воспринимай это как высокую оценку твоих заслуг – ведь Милош Форман ее тебе первому предложил.

– Да, дружище, пожалуй, ты права. Мне как-то это в голову не приходило. – Он был явно польщен.