Все или ничего

– У тебя есть все, что необходимо, Хуанита Изабелла? – спросил Майк, стараясь говорить сдержанно-вежливо, чтобы не показать, что на душе у него кошки скребут. – Достаточно денег, есть обратный билет и все прочее?

– Не беспокойся об этом, папа. Мне много не нужно. Гэйб обо всем позаботится. А я прихвачу с собой дорожный чек, так, на всякий случай.

– Возьмешь с собой фотоаппарат?

– Конечно. Гэйб научит меня всяким хитростям фотожурналистики.

– Ну и прекрасно, малышка. Прекрасно. И очень по-джентльменски. У тебя есть телефонная кредитная карточка? Нет? Хорошо, тогда просто звони отовсюду и когда угодно. Не беспокойся о разнице во времени. Я буду рад услышать тебя в любой час.

– Я прослежу за этим, мистер Килкуллен.

– Да-да, Гэйб. Проследите.

А иначе я разыщу тебя на краю света, где бы ты ни был, приставлю дуло к башке и спущу курок либо раздобуду нож и вспорю тебе брюхо, как рыбине. И никто тебя не хватится, ни одна сволочь не станет искать тебя, сукин ты сын, разбойник, ворюга! Нет, никогда ему не понять, какого черта Джез в нем нашла. Да толстозадый Билли Картер и то куда привлекательнее. А уж аятолла Хомейни и просто милашка...

– Ой, папочка, нам необходимо собираться обратно в Лос-Анджелес! – воскликнула Джез, глядя на часы. – Движение сейчас сильное, а у меня еще куча дел: надо упаковаться, а самолет уже послезавтра утром.

– Ты не забыла сообщить в колледж о своем отъезде? – спросил он ровным голосом.

– Я позвонила куратору. Они сказали, что перечислят тебе деньги обратно за следующий год. Я уже научилась всему, чему они могли меня научить, папуля, остальное – дело техники. Ты знаешь, даже многие настоящие фотографы говорят, что не стоит слишком долго задерживаться в колледже – можно потерять индивидуальность.

– Какое счастье, что ты узнала об этом до того, как стало слишком поздно.

– Мне и вправду страшно хочется взглянуть на работы Джез, – вступил в разговор Гэйб. – Она рассказывала мне о вашем семейном архиве. У нас еще есть время, Джез?

– Наверное, – ответила она с неохотой. А что, если ему не понравится? Что, если окажется, что фотографии не так хороши, как она думала?

– Я потерял ключ, – солгал Майк. – Твой у тебя?

– Нет, – с облегчением вздохнула Джез.

– Послушайте-ка меня, Гэйб. Я покажу вам кое-что, что стоит увидеть. – Майк поднялся и быстро вышел из гостиной. Вернулся он через мгновение, держа в руках увеличенный фотопортрет Сильвии, все время стоявший у его кровати. Он протянул фотографию Гэйбу. – Это один из самых первых портретов, которые сделала моя дочь, Хуанита Изабелла Килкуллен. На своей первой пленке, которую я ей купил. Своим первым фотоаппаратом. Это ее мать. Тогда моей дочери исполнилось восемь, это было всего десять лет назад. В последнее лето жизни моей жены. Потом Сильвия уехала в Европу. Правда, она поехала туда одна. Вы, наверное, уже слышали эту историю...

– Отец!

– Что-то не так, Джез? Я думал, что Гэйбу следует увидеть хотя бы один твой снимок. Прежде чем и ты тоже уедешь.

– Это несправедливо! – вспыхнула Джез. – Почему ты так говоришь со мной?

– Потому что это правда. Когда люди уходят, они уходят, – вздохнул Майк, застывая в тяжелой неподвижности, как глыба.

– Я понял вас, мистер Килкуллен. – Гэйб тоже начал подниматься. – Не буду утверждать, что полностью разделяю ваши чувства, но знаю: я бы чувствовал то же самое, будь у меня дочь. Я буду заботиться о Джез. Обещаю вам, клянусь жизнью. И каждую неделю она будет вам звонить.

– Что ж, ладно, Гэйб, ладно... Связь с Никарагуа превосходна, особенно во время гражданской войны...

VIII

Гэйб с Джез были в Манагуа, когда сандинисты водрузили там в июле 1979 года свой черный флаг над Национальным дворцом. Спустя месяц они в числе первых журналистов прибыли в Ирландию – на следующий день после убийства графа Маунт-баттена ирландскими националистами, потом полетели в Афганистан, где после переворота, в котором был убит премьер Тараки, его место занял президент Амин.

Спустя много лет Джез поняла, что лето 1979 года стало для нее своеобразным учебным лагерем, можно сказать, ее Ватерлоо. Она поняла, что фотожурналистика – это не просто ловкий фокус, ловкость рук, а работа, которая требует больше мужества и выносливости, чем она в себе предполагала, когда нужно привыкать к бесконечной смене часовых поясов и постоянно стертым ногам, которая требует полной самоотдачи, в общем, работа для тех людей, кому неведом нормальный, обычный человеческий страх.