Все или ничего

– Неблагородно с твоей стороны, Джез, но на этот раз я тебя прощаю. А как у вас с Сэмом? Коллеги намекают на необыкновенную страсть...

Джез задохнулась от возмущения, но не смогла обидеться на Пита. Они слишком долго были друзьями.

– Сэм – хороший малый, – ответила она. – И он мне очень нравится.

– Но?..

– Никаких «но». Простая констатация факта.

– Но я слышал «но» в твоем голосе, – настаивал Пит.

– Пит, ты кое-что должен понять в отношении Сэма. Он живет в мире, в котором никогда не будут жить другие – ни ты, ни Мэл, ни кто другой, кого мы знаем.

– Неужели? Он только что купил «Феррари» по моему совету – что скажешь, а?

– В мире красоты, Пит, – терпеливо продолжала Джез, – Сэм настолько хорош, что никто не может относиться к нему нормально. Он говорит, что женщина может понять... почти понять его, но ему невероятно трудно объяснить что-либо мужчине.

– Постой, – сказал Пит. – У меня, например, с ним отличные отношения. Может, потому, что я тоже красавчик?

– Говорил ли ты с ним о чем-нибудь, кроме машин?

– Для меня ничего другого не существует.

– Ты мог бы постараться узнать Сэма получше, но тебе это даже не приходило в голову, не так ли?

– В следующий раз.

– Нет, ты этого не сделаешь. Он слишком красив, чтобы какой-нибудь мужчина захотел познакомиться с ним поближе. Это получается бессознательно или, наоборот, сознательно. Фактор зависти. – Джез вздохнула. – Сэм говорит, что разговоры с мужчинами всегда натянуты или поверхностны в лучшем случае, потому что они даже не глядят на него – они буквально не смотрят ему в лицо или в глаза – так, как делают в разговоре с другими... Они боятся, что он подумает, будто они им любуются. И они не хотят говорить с ним о женщинах, ибо предполагают, что он легко завоюет любую. И они думают, что он слишком красив, чтобы иметь хоть капельку мозгов, поэтому не говорят с ним о серьезных вещах... Только о спорте, машинах и погоде. Единственный мужчина, который говорит с ним серьезно, это его бизнес-агент, и то только о деньгах. Это ужасно – быть красивым!

– Да, действительно, – сочувственно произнес Пит.

– И становится все хуже. Сэм не просил родиться красивым, это как какое-то проклятие. Он ничего не может поделать, остается аксиома: никто, кроме его ближайших родственников, никогда не поймет, что же он собой представляет. Он – как какой-нибудь уродец. Люди украдкой разглядывают его, как животное в зоопарке. Знаешь, большинство людей пугается при встрече с ним – совершенная красота действительно пугает людей, они суетятся вокруг, как будто он не из той же плоти и крови. Но что он может сделать, как переубедить их, не давая при этом понять, что он знает, почему они ведут себя так? Так что это – как чемодан с двойным дном. Боже, как я ему сочувствую!

– Вы часто обсуждаете эту проблему? – заинтересовался Пит.

– Естественно... Он никак не может избавиться от этих мыслей, а при таком росте популярности, как в последнее время...

– Но ведь ты понимаешь его, не так ли? Разве этого не достаточно?

– Сэм говорит, что даже я не могу до конца, по-настоящему, понять, на что это похоже. Он считает, что мне повезло – я просто хорошенькая: это в пределах понимания. Но если бы я была действительно красива, как, скажем, Мишель Пфайффер, я бы его поняла по-настоящему. Хотя все считают красавицу женщину более естественным явлением, нежели красавец мужчина.

– И он посмел сказать, что Мишель Пфайффер красивее тебя?!

– Пит, спасибо за комплимент, но факт – я точно не такая красивая.

– Если мне предстоит вернуться на землю в другой жизни, я хочу быть Мишель Пфайффер... Но для меня ты прекраснее ее, потому что ты мне нравишься, а между нами ничего даже нет. А парню, который пользуется твоей благосклонностью, ты должна казаться намного красивее ее, и даже очень намного.

– Сэм реально смотрит на вещи. Он честный малый, и я понимаю его попытки анализировать реальность и объяснить ее мне.

– Да-а, и даже слишком часто, как мне кажется.

– Уж не так и часто, – возразила Джез, чувствуя раздражение. – Мы говорим не только об этом.

– Ну, и о чем же еще вы говорите? – как бы случайно спросил Пит. Ему уже не терпелось поскорее поделиться всем с Мэлом.

– О его работе. О сценариях, от которых он отказывается. О том, как выбрать правильное направление карьеры – это всегда самое важное при такой красоте, как у него. Нельзя же всю жизнь играть только красавчиков! Он думает, что ему, вероятно, надо взять серьезную роль, пусть даже второстепенную, в фильме политического характера какого-нибудь из ведущих европейских режиссеров – например, Коста-Гаврас, – чтобы разбить свой нынешний имидж. Он никогда не получит Оскара, если ему не удастся создать о себе представление, что он в первую очередь актер, а во вторую – красавец.

– Хорошие мечты!

– Да, но поверит ли ему кто-нибудь? Посмотри, как много людей говорит о голубых глазах Пола Ньюмэна, а не о других его достоинствах, а ведь его глаза гораздо менее голубые, чем у Сэма. Критики называют Сэма «до боли красивым», и неизвестно, что это означает на самом деле.