Все из-за меня (но это не так). Правда о перфекционизме, несовершенстве и силе уязвимости

Но храбрость, особенно ту повседневную храбрость, столь необходимую нам, чтобы говорить вслух о своем стыде, не так-то просто и легко приобрести. Нам говорят: «Просто расскажи, как это было, выговорись». На самом деле все сложнее. Иногда мы прекрасно понимаем, чем может грозить нам наша искренность, и осознаём последствия этих откровений. Когда мы дойдем до четырех элементов стыдоустойчивости, вы увидите, что многим приходится немало потрудиться, чтобы научиться откровенности. Иногда посочувствовать означает выслушать, а иногда – просто посидеть рядом, окунуться в страх, заставляющий человека молчать.

В своей статье о повседневной храбрости в жизни девочек и женщин Энни Роджерс пишет: «Мы можем понять, откуда взялась храбрость, если расскажем историю о том, как изменялся смысл этого слова [14]. За пять веков, с 1051 до 1490 года, понятие “храбрость” было отрезано от корней, связанных с сердцем и чувствами. Другими словами, храбрость постепенно перестала ассоциироваться с тем, что традиционная западная культура считает женскими качествами, и пришла к значению “черта характера, при которой человек встречает опасность без страха и не отступает перед ней”. Такое определение ассоциировалось со смелостью и героизмом мальчиков и мужчин. Слово постепенно теряло смыслы: храбрость девочек и женщин в западной культуре становилась незаметной».

Нет храбрости – мы не можем говорить о себе. Не говорим о себе – утрачиваем возможность переживать эмпатию и продвигаться к стыдоустойчивости.

Эмпатия и сочувствие

Эмпатия – это умение или возможность погрузиться в собственный опыт, чтобы войти в контакт с опытом собеседника; сочувствие – это желание так поступать. Собирая материал для этой книги, я прочла о сочувствии все, что смогла найти. Однажды я заметила поразительное совпадение между рассказами моих женщин и работой американской буддистки Пемы Чодрон. В своей книге «Там, где страшно» («The Places That Scare You») [15] Чодрон пишет: «Когда мы начинаем сочувствовать, мы можем испугаться, что нам самим будет больно. Сочувствие – занятие рискованное. Нужно уметь расслабляться и осторожно продвигаться к тому, что нас страшит. Все дело в том, чтобы страдание, в которое мы погружаемся, не усиливалось до отвращения, чтобы страх смягчал нас, а не заставлял сопротивляться».

Когда мы слышим и видим, как кто-то рассказывает нам историю своего стыда, можем ли мы погрузиться в те болезненные переживания? Когда Эллисон, у которой мать покончила с собой, говорит нам о ее смерти и о том, что это значило для нее, сумеем ли мы разделить эту боль? Когда женщина говорит нам про сына-наркомана, мы сможем разделить ее позор? А вдруг нам захочется сменить тему или заняться утешениями? Если мы желаем открыть свое сердце и быть вместе с человеком, мы стремимся к практике сочувствия.

Я назвала это практикой, потому что полагаю, что сочувствие – это умение, в котором нужно постоянно практиковаться. Чодрон учит, что мы должны честно осознавать пределы своих возможностей и не ругать себя за срывы. «Мы должны храбро открываться страданию, не оправдывая и не проклиная себя. Когда мы раскрываем наше сердце нашей собственной скорби и скорби другого существа, нам может стать больно. И мы учимся сочувствию на наших неудачах так же, как и на случаях успеха. Взращивая в себе умение сочувствовать, мы исходим из всей цельности нашего опыта – наших страданий, эмпатии, нашей жестокости и ужаса. Иначе и быть не может. Сочувствие – это не отношения целителя и раненого. Это отношения равных. Только если мы знаем наши собственные темные стороны, мы сможем вынести темные стороны других. Сочувствие становится реальным, когда мы познаём наше общее, человеческое».

Лучше поздно, чем никогда

Меня часто спрашивают, бывает ли такое, что эмпатию выражать уже поздно. Можем ли мы вернуться в прошлое, если уже упустили возможность проявить эмпатию? Что интересно, многие женщины говорили об этом в интервью: «Лучше поздно, чем никогда». Запоздалая эмпатия не так действенна, как выраженная сразу, но возможность упрочить взаимоотношения остается. Приведу пример из своей жизни.