Все изменяет тебе

Любовь не играет никакой роли в этих вопросах, арфист! — бросил он мне.

— А что играет роль? — спросил я, — Каких правил держатся на этих высотах? Ответь мне, потому что у меня, знаешь ли, к таким вопросам самый традиционный подход — простой, звериный.

— Мы не всегда получаем все, чего желаем, далеко не всегда, — сказал Джабец, и голос его прозвучал особенно глубоко и торжественно, точно он вдруг узрел во весь рост изреченную им истину. — Лорд Плиммон взлетел высоко. Было бы замечательно, если бы леди, на которой он остановил свой выбор в Лондоне, стала его женой. Тогда мисс Элен могла бы выйти замуж за мистера Радклиффа, компаньона ее отца, и это тоже была бы вполне подходящая партия. Но лучше всего именно то, что произошло. Скоро в нашем графстве не будет никакой другой жизни, кроме той, которую захотят отпустить нам лорд Плиммон и мистер Пенбори. Лорд Плиммон собирается предоставить нашему краю такие средства, каких здесь и не видывали. Он подошел к этому делу серьезно и во все концы разослал своих уполномоченных— ознакомиться с новыми методами ведения хозяйства. Он собирается восстановить поголовье скота, — ведь с тех пор, как я себя помню, оно все убывает. Замышляет он также создать по всему краю цепь крупных ферм и позаботиться, чтобы пожилые лк}ди могли содержать столько батраков, сколько им понадобится. Я слышал, как он еще в прошлом году разговаривал об этом с. мистером Пенбори, и оба они душой и телом преданы этому делу. Если им обоим удастся добиться, чтобы старшему поколению не пришлось бросать свои ткацкие станки и другие кустарные промыслы, то это будет большим подспорьем для рабочих семей с наступлением затишья в горнопромышленных центрах. Разве' не мудрое это предприятие, арфист?

— Вполне мудрое. Хорошо, когда такие мысли получают распространение.

Некоторое время мы молча потягивали пиво. Затем я пожелал Джабецу спокойной ночи.

По дороге я еще раз задержался у большого окна. Я увидел Плиммона. Он стоял в углу и хмуро принимал поздравления каких — то двух старичков. Видеть Элен мне не удалось. Медленно, не думая ни о чем определенном, я побрел назад в Мунли.

11

Было уже совсем темно, когда я снова вышел на главную улицу Мунли. Мне не хотелось разделять общество миссис Брайер и Кэтрин, пока не вернется Джон Саймон и с плеч их не свалится груз тяжелых предчувствий. Я слишком долго коротал свою жизнь в одиночестве, и мне было нелегко выносить натиск трех таких разных темпераментов: Кэтрин почти не переставала грустить; миссис была как будто повеселее, в оптимизме отчаяния она как бы надеялась, что вот — вот произойдет какое — то событие — какое именно, у нее никогда не хватало мужества откровенно признаться даже себе самой — и сметет все ее тревоги; Дэви старался еще теснее со мной подружиться и тем самым восполнить брешь, образовавшуюся с исчезновением Джона Саймона.

Я шел по пустынным, молчаливым, плохо освещенным улицам и уже готов был заночевать под открытым небом. Усевшись на ступеньках лавки Лимюэла Стивенса, я уперся спиной в деревянную подпорку крыльца. Вдруг по улице прогрохотал экипаж, запряженный четверкой и направлявшийся в сторону пенборовского замка. До меня донесся смех седока. От легкого ветерка, повеявшего от доменных печей, на меня пахнуло раздражающей сернистой струей. Вместе со смехом весело настроенных людей, только что пронесшихся мимо меня в экипаже, это как- то сразу прорвало оболочку снизошедшего на меня мира. Мне вспомнился прилегающий к дому Пенбори и обнесенный оградой парк и запах винограда, окрасивший мои воспоминания о парке, как некая тематическая фраза. Подступившая от этой мысли к самому сердцу волна теплого восторга вызвала неприязнь к звуку шагов и к близости Лимюэла, тоже всплывших в памяти. От его сокрушенных надежд разило, как от доменных печей, и даже попутного ветра не требовалось, чтобы донести этот смрад до меня. Мне очень хотелось знать: а не сидит ли Лимюэл в это самое мгновенье в одной из верхних комнат своего жилья и не бормочет ли он в уши Изабелле о своих страхах?