Все каюты проданы

Передохнули они в первом попавшемся баре. Света потребовала текилы, решила не изменять собственным вкусам. Тимур заказал апельсиновый сок.

– Вот такие мы разные, мальчик, – потянуло певицу на философские размышления. – Девушка заказывает крепкое пойло. Юноша ограничивается соком.

Но эта мысль тормознулась. Где-то на заднем плане промелькнуло сердитое лицо Сергея Трофимова, и додумывать Света не стала. Яркий испанский день еще не кончился. Зачем забивать голову ненужными мыслями?

После текилы шагать пешком ей уже не хотелось. Тимур как будто почувствовал это. На улице он сразу поднял руку и остановил черно-желтую машину с зеленым огоньком на крыше. Водитель обернулся, ожидая услышать название конечного пункта.

– Ну что, не устала? На «Ромео»? Или еще что-то захватим?

Нет, без Гауди она не уедет.

– Саграда Фамилия. – Память не подвела девушку, водитель согласно кивнул.

Через двадцать минут они уже были у подножия знаменитого храма.

Еще по фотографиям Светлане показалось, что это сооружение как будто лепили гигантские пчелы из огромных кусков воска. Такое ощущение подтвердилось наяву. Ни на что не похожий собор не подавлял, не принижал. Он просто раскрывался тебе навстречу, радовал своей необычностью и уютом, странным для подобных культовых мест.

– Пошли, прицепимся к группе. – Она потащила Тимура в ту сторону, где была слышна русская речь.

Туристы слушали женщину-экскурсовода, не отрывая глаз от многоцветных витражей. Акустика храма придавала заурядному голосу торжественность и дополнительную убедительность.

– Гауди был крайне необщителен и даже замкнут, – докладывала дама. – Со своими работниками он обращался жестко и даже жестоко. Аскет, который питался и одевался кое-как. Он не признавал роскоши и богатства, когда дело касалось лично его.

– «Пророк (Мир ему) не был доволен мусульманином, заполнившим свой дом предметами роскоши». Так сказано в Коране, – шепнул спутнице Тимур.

– Но это касалось личной жизни архитектора. А как профессионал, он строил роскошные здания, – продолжила экскурсовод. – Саграда Фамилия – главное творение Гауди. Представьте себе, все деньги, которые он получал в должности директора храма, Гауди вкладывал в само строительство. Он много лет работал бесплатно, не считал себя вправе присваивать народные деньги. Храм строился на пожертвования барселонцев, как богатых, так и бедных.

В этот момент Светлана бросила взгляд на спутника. Он как-то напрягся и помрачнел. Пусть послушает – вот такие были в Испании архитекторы.

– Собор Святого Семейства, Саграда Фамилия», – Новый Завет, пересказанный в камне и бетоне. Сюрреалистическая готика, на стенах которой обитают святые, черепахи, саламандры, улитки. Постройкой этого собора, заложенного в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году, Гауди стремился искупить грехи современного материального мира, провозгласить братство и единство народов.

«Если он строил такое гигантское сооружение, чтобы искупить грехи своего девятнадцатого века, каковы же должны быть размеры современного храма? – подумала Светлана. – Братство и единство…

Я не могу открыто пройти по кораблю с кавказским парнем, потому что количество неодобрительных и просто недоумевающих взглядов сразу зашкалило бы. А если бы он, Тимур, появился на улице своего Дербента рука об руку со мной, в моем сегодняшнем прикиде? Тут, пожалуй, не обошлось бы только взглядами.

Может быть, великий каталонец не закончил свое главное детище вовсе не потому, что ему не хватало денег или рабочей силы? Он вдохновлялся Новым Заветом. Именно в нем было обещано второе пришествие, когда Христос, облеченный властью и увенчанный славой, положит конец несправедливости в мире и создаст вечное счастливое царство. Значит, до наступления этого времени и не будет окончен этот великий храм».

Она так ушла в свои мысли, что Тимур уже поглядывал на нее с беспокойством.

Вернувшись к реальности, девушка улыбнулась и подвела итог путешествию по Барселоне:

– Ну что, давай создавать счастливое царство в отдельно взятой каюте?

После обеда, заставившего Лавроненко еще раз порадоваться тому, что на «Ромео» работает лучший повар всего пароходства, он зашел в свою каюту и переоделся. Капитан мог провести пару часов на улицах Барселоны. У него там были свои любимые места.

Ему требовалось ощутить под собой твердую почву еще и для стабильной работы вестибулярного аппарата. Корабль – это не автомобиль, который можно остановить, чтобы пройтись по аллее парка и наглотаться вволю чистого воздуха, не качели, чтобы, когда голова закружится, соскочить с них и как ни в чем не бывало заняться чем-то другим. Море – это почти постоянная качка. Бортовую еще более-менее можно перенести. Но вот когда она становится килевой, хоть вой белугой. Нет, лучше вздерните меня на рее!