Все как у людей (сборник)

Когда Маруся вела к себе гостей, встретила Гусятникову. Та, поджав губы, всех оглядела и тут же побежала рассказывать, что Маруся комнату сдает приезжим и извлекает нетрудовые доходы. Теперь понятно, почему она от обмена отказалась, понятненько! Но тетя Катя Скорикова вывела вредную Гусятникову на чистую воду. Если она жадная и корыстная, что же по себе людей судить? Может, она против, что человек пустил переночевать мать раненого афганца? Может, она вообще не уважает нашу армию и ее солдат? Или ей наплевать на защитников Родины? Пока многие ребята своей жизнью жертвуют, Гусятников младший даже в армии не служил! Еще не известно, действительно ли его здоровье подвело или…

Гусятникова не рада была, что вообще ввязалась. Несколько дней шмыгала в магазин и на работу по стеночке. Бабуси на лавочке смотрели осуждающе, кто ж с Катей Скориковой не согласится? Ишь, бдительная какая! Только неприятностей накликала.

Пауль починил розетку в коридоре и переключатель у утюга. Тетя Грета оставила Марусе огромную дыню. Только велела после дыни часа два ничего не пить, желудку вредно. Половину желто-медовой дыни съели Маруся, Мишенька и тетя Катя. Два огромных куска отнесли тете Оле и дяде Мише. И еще приличный кусище пришлось нести на работу, чтобы испортиться не успела.

Костя стал еще молчаливее, лицо осунулось. На улице его начинало знобить. Иногда на лбу проступали капельки пота. У Маруси просто сердце разрывалось от жалости. Выспрашивала у Мишеньки, что врачи говорят. Дела не радостные. На неделе соберется консилиум. Может, придется ногу до колена ампутировать.

Марусе стало тяжело дышать, и внутри словно холодный камень упал. Плохо слышала Мишенькины медицинские объяснения. Домой шла, покачиваясь. Заревела, только закрыв дверь в квартиру.

Пришла к Косте, но в дверях на этаже ее перехватила медсестра Люська. Тащила Марусю за рукав подальше от двери.

– Ты пока не приходи. Не ходи пока, он просил. Чтобы, в общем, ты не ходила… Он просил.

Маруся настолько растерялась, что даже не спросила, как Костя себя чувствует. Молча сунула Люське пакет с гостинцами и пошла на негнущихся ногах, как деревянная кукла.

– Ты, это… не переживай. Может, оно и к лучшему. Ты главное – не переживай, может, все хорошо будет. – кричала ей вслед Люська.

Вот и все. Все… конец. Не хочет Костя ее видеть. Не нужна, надоела. А на что она рассчитывала? Любовь до гроба? Это не для таких, как Маруся. Так… пообщались и хватит. Возомнила себя чуть ли не невестой. Только фату нацепить… Да кому она вообще нужна? Живешь себе и живи тихонько. Есть друг Мишенька, и тетя Катя есть. Сиди уж, не лезь. Скучная тетеха. Маруся легла на кровать, закуталась одеялом. Вот бы уснуть и проснуться через год. И забыть все-все. И слез нет. Даже, если губы кривить, не льются. Хорошо, что в квартире темно, темно и пусто. Голова тяжелая, кружится немного. Ну и хорошо. Пусть кружится посильнее, как карусель в парке, и мысли вылетают и пропадают в пустоте. Ничего не надо.

В дверь звонят. Нет никого дома. Отстаньте. Да кто же так долго и нудно звонит? Что за люди! Маруся села на кровати. Голова закружилась сильнее. Не будет она никому дверь открывать! В замке повернулся ключ. Ключи есть только у тети Кати. Маруся, шаркая как старушка, вышла в коридор. В дверях размытый силуэт.

– Маруся, ты что не открываешь, не заболела?

Маруся опустилась на пол и, подняв на тетю Катю ввалившиеся глаза, наконец-то, заплакала.

Ну и издергалась Катя Скорикова! Хотела даже скорую вызвать. Маруся плакала и плакала. И валерианкой ее тетя Катя поила, и чаем с корицей. И утешала, гладила по голове, говорила правильные вещи. Вытирала Марусино лицо полотенцем. Снотворное давать не решилась, что-то будет вместе с валерианкой? И пробовала уложить спать, обещала, что никуда не уйдет, а будет сидеть рядом всю ночь. Клялась, что завтра сама сходит в госпиталь и поговорит с Костей. Может, Маруся не поняла, что сказала медсестра. Может, эта Люська вообще интриганка? Но Маруся продолжала плакать, остановиться не могла, доревелась до тошноты. Эх, все лекарство прахом. Ну что с ней делать? Хоть и поздно, придется Мишеньку звать. А то девочка выплачет все слезы и погибнет от обезвоживания организма.