Всё хорошо, что хорошо кончается (СИ)

Вокруг, куда ни глянь, простирается нетронутое снежное полотно. Ветер, налетая порывами, взметает снежинки, и небольшие вихри рождаются и умирают, клубясь над белыми холмами.

На горизонте снег сливается с небом, и совершенно невозможно понять, где проходит граница. Мы будто оказались в снежном шаре, и если бы не серый камень скал, глазу здесь вовсе не было бы за что зацепиться.

— Принц Андраник, вы в порядке? — робко спрашивает Тилли. — Страх-то какой!

— Со бдой всё хорошо, — отвечает сильно побледневший Андраник. Он наконец делает усилие, принуждая себя не смотреть на обгоревшую кисть, и переключает внимание на шарф, сматывая его и попутно отряхивая от снега.

— Вот, возьми, — возвращает он вещь Тилли. — И я хотел попросить... после всего, что мы пережили, не нужно говорить мне «вы, принц Андраник»...

— Кстати о том, что мы пережили, — вклинивается Гилберт в эту трогательную беседу и протягивает Андранику свободную руку ладонью вверх. — Талисман!

Прикусив губы, Андраник шарит в кармане, вынимает оттуда талисман и с виноватым видом кладёт его на ладонь Гилберта.

— Теперь рассказывай, — строго говорит тот.

— Мне не спалось из-за пдостуды, — шмыгает Андраник, — и я подумал, чдо могу расчищать путь, пока вы спите. Я тихонько вынул талисман, отошёл, разжёг факел — апчхи! — и увидед, что впереди всё заросло корнями. Я хотел пдиподнять потолок, взялся за корни, сделал усилие, а вместо эдого пдовалился пол.

— Какая замечательная мысль — приподнять потолок! — едко замечает Гилберт. — Учитывая, что над корнями, что очевидно, растут старые деревья. Какой ты умница, а ещё и про камни мне наврал.

Андраник съёживается от стыда. Тилли кладёт руку ему на спину, выражая поддержку, и гневно сводит брови, но не решается возражать Гилберту. И впрямь, возразить-то нечего.

— Ну что ж, — в порыве великодушия заявляю я, стуча зубами от холода. — Все мы совершаем ошибки.

На этом запас моего великодушия иссякает, и я прибавляю:

— Но только Андраник — такие идиотские!

— Я бы поспорил, — хмыкает Гилберт, — однако время для беседы сейчас не самое удачное. Нам нужно двигаться.

В этом он прав. Хотя сам он, похоже, не особенно мёрзнет, но я ужасно страдаю, и мои зубы выбивают дробь. Тилли с Андраником повезло больше — у них остались и плащи, и шарфы.

— Что ж, идём туда, — решительно говорит Гилберт, указывая направление рукой Рэналфа.

— Почему туда? — с сомнением в голосе спрашивает Тилли.

— Заметил там что-то похожее на дым, — поясняет мой друг.

Зажав талисман в ладони, он бредёт вперёд, прокладывая нам путь. Дрожа всем телом, я иду за ним следом, пытаясь увидеть дым в той стороне, однако ничего подобного так и не наблюдаю.

— Сильвер, возьми мой шарф!

Тилли останавливает меня и старательно укутывает, хотя помогает это не очень-то.

— И мой, — нехотя говорит Андраник.

Он накидывает свой шарф мне на шею и крепко затягивает, будто пытается задушить. Наверняка он и не собирался быть таким добрым, но после того, что сделала Тилли, ему было бы неловко остаться в стороне.

— Спасибо, — громко говорю я, а затем шепчу так, чтобы слышал один Андраник:

— Не очень-то мне нужен твой сопливый шарф!

Он вспыхивает и отходит. Тилли к этому моменту уже ушла вперёд, потому я теперь плетусь в самом конце и не сразу понимаю, что происходит, когда идущие передо мной вдруг останавливаются.

— Что там такое? — любопытствует Тилли. — Ты чего застыл, увидел что-то?

— Увидел, — странным голосом отвечает ей Гилберт. — Отойдите-ка назад на всякий случай, но без резких движений.

— Ой, — говорит Андраник.

— Д-да что там т-такое? — спрашиваю я, потирая ладони друг о друга и дуя на них в безуспешной попытке согреть.

— Я т-точно не соб-бираюсь д-делать н-ни шагу назад, ин-наче околею от холода!

И я заглядываю вперёд через плечо Андраника, что сделать несложно, поскольку он ниже меня.

Сперва я замечаю какие-то тёмные пятна на снегу впереди, затем вижу, что пятна эти чуть пошевелились. Наконец я понимаю, что перед нами стоит крупный зверь, подобных которому мне встречать не доводилось.

Он размером с большую собаку, но это не волк и не пёс. Морда напоминает кошачью, но глаза необычного для кошек цвета, серебристо-белые. Густая шерсть то ли светлая, то ли зверь извалялся в снегу, лишь кое-где сквозь белое проступают тёмные пятна.

Кончик длинного пушистого хвоста подрагивает. Зверь пристально глядит на нас, припав на передние лапы, и, кажется, собирается прыгнуть.

— Мне кто-то скажет, в чём дело? — возмущается Тилли. — Ничего не вижу!

Она стягивает с носа очки, разглядывает стёкла, дышит на них и протирает краем плаща. Затем водружает очки на нос.

Зверь негромко рычит и ещё сильнее прижимается грудью к земле, но пока не двигается с места.

— Почему вы ещё тут? — шипит Гилберт, оглядываясь на нас. — Отступайте назад! С этим я легко справлюсь, но вы будете только мешать.