Всё хорошо, что хорошо кончается (СИ)

А вот он встаёт и идёт ко мне, осторожно обходя дыру в полу, которую мы прикрыли перевёрнутой скамьёй.

— Сильвер, ты ведь не спишь? — шепчет Андраник, садясь на корточки.

— Уснёшь тут, — вполголоса отвечаю ему я. — Хуже этого ложа была только постель принцессы в замке Белого Рога, но я в те поры был моложе и легче переносил лишения.

— М-да, — мямлит мой собеседник, — к сожалению, мне не довелось побывать в том замке. Наверное, было очень интересно. Знаешь, я думаю, а не поговорить ли нам с призраком той девушки?

— Я тоже считаю, что это не помешает, — соглашаюсь я. — Хочу обсудить это с Нелой, когда она проснётся, и думаю, она с нами согласится.

— Да нет, — нерешительно произносит Андраник, — я думал... может быть... что если нам поговорить с ней прямо сейчас?

Я даже привстаю на локте от неожиданности.

— Прямо сейчас, вдвоём?

— Н-ну а чего тянуть, — запинаясь, говорит Андраник. — Я вроде бы уже не так сильно б-боюсь призраков, как прежде. Если разбудим Гилберта, он будет против и нас тоже не пустит, королева Нела отдыхает, а Тилли... её я подвергать опасности не хочу.

Я недолго раздумываю. Действительно, зачем упускать такую возможность! У нас остаётся ещё часть ночи, и к утру мы либо будем знать намного больше, чем знаем сейчас, либо ничего не потеряем, кроме шанса выспаться.

— Вперёд! — говорю я и поднимаюсь.

Стараясь не шуметь, мы проходим через комнату, но когда Андраник тянет дверь, она издаёт противный скрипучий звук.

— Куда это вы? — сонно спрашивает Гилберт, приоткрывая глаз.

— Да что-то пить ужасно захотелось, — выдумываю я на ходу. — Мы выйдем за городские ворота, снега в котелок наберём и вернёмся.

Для убедительности мне приходится взять этот самый котелок.

— Хорошо, — бормочет Гилберт в ответ и вновь сладко засыпает.

Мороз снаружи пробирает до костей. Мы забыли взять фонарь, но я вспоминаю об этом лишь когда мы пускаемся в путь, да и то вспоминаю случайно, ведь на улицах оказывается вовсе и не темно. Прямо над мёртвым городом, над чёрными ночными крышами разливается от края до края, дрожит, заполоняя небо, зелёное мерцание. Будто волна накатила, да так и застыла, скованная холодом.

Гигантских светлячков, к счастью, поблизости не видно.

— В какую сторону пойдём? — спрашивает Андраник и берёт меня под свободную руку.

Здесь довольно скользко и он, вероятно, не желает падать в одиночку.

— Невен вроде бы не заходил далеко в город, — припоминаю я.

— Мне тоже показалось, что он был недалеко от ворот, — соглашается мой спутник. — Значит, туда?

Я соглашаюсь, и мы бредём, поскальзываясь, к воротам. Зеленоватый свет, льющийся сверху, неярок, и оттого не всегда видно, куда мы ступаем. Кажется, будто ночью в городе намного холоднее, а лёд, покрывающий камни дороги, словно бы стал более гладким.

Но вот наконец мы у ворот, однако здесь не видно и следа чьего бы то ни было присутствия. Ни шума, ни звука, ни движения.

— Эге-гей, ужасный призра-ак! — зову я, прикладывая ладони ко рту. — Выходи-и!

— Сильвер, что ты делаешь? — шепчет мой более трусливый спутник, округляя глаза. — А вдруг ты её рассердишь?

— И что же она сделает, съест меня? — хмыкаю я. — Это только в сказочках, которые рассказывает Тилли, призраки причиняют людям вред, а я пока ничего такого своими глазами и не видел.

— А-а-а что, если именно вот эта девушка, которую мы решили найти, и есть та, которая ходит во тьме? — вдруг с тревогой произносит Андраник и трёт лоб. — Я-я-я не думал раньше, но теперь подумал, вот, ну, а что, если вдруг именно только её одну во всём городе и стоит бояться?

— Да что ж ты раньше-то этого не мог сообразить? — негодую я. — Давай тогда уходить отсюда поскорее! Шевелись, чего примёрз! Поговорим с Нелой, тогда и решим... да что с тобой такое?

Андраник замирает с полуоткрытым ртом, глядя на что-то слева от меня, и в глазах его плещется ужас, а лицо стремительно белеет и становится даже светлее волос.

— Там гигантский светлячок, да? — со слабой надеждой спрашиваю я, набираясь решимости, чтобы обернуться.

Глава 24. Нужно быть отважным вопреки всему

Руки невольно опускаются, и котелок, который я не догадался оставить у стены дома, соскальзывает с локтя, оглушительно гремя на камнях.

Девушка с волосами чёрными, как ночная даль, стоит у стены, печально глядя на нас. И она нагоняет такую жуть, какой я не ощущал и рядом со старухой.

Возможно, дело в том, что сразу ясно — незнакомка мертва. Её тёмные глаза, окружённые чернотой, похожи на провалы на обескровленном лице, таком же белом, как и простое платье. Она боса, руки и ноги ниже колена обнажены, и на них отчётливо заметны следы тления. Единственное яркое пятно в облике девушки — остающаяся свежей алая рана, разрез, пересекающий шею.

— О боги, — шепчет Андраник. — Ой-ой-ой. Я сплю. Я точно заснул, и я сюда не пошёл, и ой, мамочки. Пожалуйста, пусть я проснусь, и никаких больше приключений. О боги, пожалуйста!

Девушка глядит на нас и молчит. На неподвижном мёртвом лице живут только глаза: они изучают моего спутника, затем взгляд медленно ползёт ко мне.