Все хорошо, что начинается с убийства

Выражение лица Клода настолько застало меня врасплох, что я не смогла обмозговать это как следует.

— Скажу тебе кое-что странное, Лили, — проговорил Клод. — На грифе не было никаких отпечатков пальцев, хотя им положено было остаться. Там, где человек обычно сжимает эту железку, их должно было быть множество. Отпечаткам Дела полагалось бы лежать поверх прочих. Но их не обнаружили вообще. Только смазанные. Знаешь что, Лили? Я сомневаюсь, что ты накладывала бы макияж у меня на глазах, если бы всерьез мною интересовалась. — Клод остановился у передней двери и сделал прощальный выстрел: — Мне хотелось бы знать вот что. Если Дел Пакард был в клубе совсем один, как он погасил лампы после своей смерти?

День, который начался хуже некуда, становился просто отвратительным.

Я занималась уборкой, не избавившись от гнева, и результаты не были гармоничными. Я уронила газеты, подняв их, порезалась бумагой; захлопнула крышку унитаза с такой силой, что коробка бумажных носовых платков сорвалась с хлипкой пальмовой полочки бюро путешествий, втянула пылесосом несколько канцелярских кнопок, валявшихся возле доски объявлений, и окончательно возненавидела все при виде постера, изображавшего пару на палубе круизного корабля. Эти люди выглядели слишком уж простыми. Они как будто могли сказать: «Ух ты, мы и вправду хорошо ладим. Давай-ка переспим!» — и у них и вправду все получилось бы.

Я радовалась, что на сегодня это моя последняя работа.

Закрыв за собой дверь, я облегченно вздохнула.

На пути домой я завернула к унылому дому, который арендовал Маршалл. Он предложил мне ключ, когда мы начали, мягко выражаясь, встречаться, но я отказалась. Поэтому ему пришлось добраться до двери, чтобы мне открыть, а потом тащиться обратно к древней клетчатой кушетке, которую он выпросил у друга, когда развелся с женой.

Я положила его связку ключей от «Телу время» на такой же ветхий кофейный столик, подошла и села на пол рядом с Маршаллом. Он растянулся во весь рост и явно чувствовал себя паршиво, но не стонал. Прикоснувшись к его лбу, я решила, что жар стал меньше.

— Ты уже в состоянии поесть? — спросила я, не зная, что еще можно для него сделать.

— Может, тост, — ответил он несчастным голосом.

Очень странно было слышать такой тон при его-то мускулах.

Маршалл — на четверть китаец. Кожа его имеет промежуточный оттенок между розовым и цветом слоновой кости, а глаза и волосы темные. У него едва заметный восточный разрез глаз. Если не считать всего этого, он представитель белой расы. Но поскольку Седака — тренер боевых искусств, он с наслаждением подчеркивает восточную толику своего происхождения.

— Пожалуйста, — добавил Маршалл еще более жалобно, и я засмеялась.

— Злюка, — сказал он.

Я встала, отыскала пшеничный хлеб, на котором лежал волнистый столовый нож, подсушила ломтик и принесла ему вместе с водой.

Маршалл сел и съел все до крошки.

— Ты выживешь.

Я забрала тарелку, отнесла в раковину и решила побаловать болящего, загрузить его посудомоечную машину. Потом я вернулась и опять села рядом с кушеткой.

Маршалл снова прилег, взял меня за руку и признал:

— Думаю, я буду жить. Хотя на протяжении нескольких часов мне этого не хотелось. А узнать про Дела… Господи! Кто бы мог подумать, что Пакард окажется настолько глуп, что уронит штангу себе на шею?

— Сомневаюсь, что он это сделал.

Я рассказала Маршаллу о том, что на грифе не нашли отпечатков пальцев, рассказала о потушенном свете, которому полагалось бы остаться включенным.

— Ты считаешь, что споттер случайно уронил гриф на Дела, а потом запаниковал? — Я пожала плечами, а он продолжил: — Эй, ты ведь не думаешь, что кто-то убил Дела нарочно? Кто мог бы такое сотворить?

— Я не врач, поэтому не знаю, возможно ли это… Ты чувствуешь на своем горле сокрушающую тяжесть штанги и знаешь, что умрешь, если она там останется. Разве взрослый здоровый мужчина не будет бороться, стараться снять с себя тяжесть?

— Если бы она не убила меня мгновенно, то я старался бы изо всех сил, — мрачно ответил Маршалл. — Так ты говоришь, что кто-то удержал гриф, не позволив его снять? У кого же хватило жестокости сделать такое?

Я снова пожала плечами. По-моему, есть немало людей, способных на подобный садизм, даже если они пока не открыли в себе этого свойства. Так я и сказала Маршаллу. Я просто не могла понять, зачем кому-то понадобилось ублажать свою жестокость, убивая безобидного, тупоголового Дела Пакарда.

— Ты знаешь, что иногда становишься жутко холодной?

Маршалл в последнее время часто говорил мне такое. Я остро посмотрела на него. Эта холодная женщина притащилась из дома в шесть утра, чтобы открыть его заведение.

— Может, Дел встречался с чьей-нибудь женой, — продолжал Маршалл. — Из-за подобных дел и убили Лена Элгина. Или же Линди взбесилась, что он слишком много тренируется.

— Дел был слишком поглощен собой, чтобы попасть в беду, ведя тайные делишки, — ответила я. — Если ты думаешь, что Линди Роланд может поднять пятьдесят фунтов, не говоря уж о почти трехстах, то тебе лучше найти другую работу.