Все хотят любить

— Не знаю, — с трудом выговорила она. — Просто не знаю, Кевин. Мне слишком многое пришлось пережить.

Он тяжело вздохнул и кивнул.

— Это, по крайней мере, честно. Три года назад мне и нужно-то было всего лишь умерить гордыню и задать несколько вопросов! И не было бы тех лет страданий, на которые я обрек нас обоих. У меня, наверное, нет даже права спрашивать тебя об этом, Марта, но, ради бога, скажи, было ли правдой все то, в чем ты мне призналась на вечеринке у Келли? Действительно ли ты любила меня тогда?

Она лишь кивнула. У Кевина засверкали глаза.

— Ты всегда вела себя мужественно, Марта. А я — нет!.. Я не признался в своей любви не только тебе, но и самому себе. Я струсил… Только после твоего отъезда я понял, что люблю тебя. Мне так не хватало тебя все эти годы! Я страдал, я ненавидел тебя. Хотел тебя. Любил тебя. Я никогда не переставал любить, даже когда решил, что ты вышла замуж за другого.

У Марты комок подступил к горлу, и она кашлянула, прежде чем заговорить.

— Тогда почему ты не позвонил мне в Лондон и не сказал об этом?

— Потому что был уверен, что свой выбор ты уже сделала. Я не смог бы пережить унижения, услышав в трубке голос твоего мужа.

— Разве Натали не сказала, что я не замужем?

— Нет. Как мне показалось, Натали дала нечто вроде обета ничего не говорить о тебе. Она ни разу не упомянула даже твоего имени.

Марта криво усмехнулась.

— Это я так решила! Я заставила ее пообещать никогда не говорить обо мне.

Они оба немного помолчали, занятые каждый своими мыслями. Затем Кевин спросил:

— И у тебя не было никого после рождения Пита? Кого-нибудь, за кого ты хотела бы выйти замуж?

Марта отрицательно покачала головой.

— Нет!

Как ей хотелось задать ему аналогичный вопрос, но благоразумие одержало верх над любопытством. Будущее представлялось туманным, кто знает, как все сложится, а создавать впечатление, что стоит Кевину поманить ее пальцем — и она кинется к нему, все простив, ей не хотелось. Ей следует сохранять спокойствие и держаться от него подальше!

— То же самое и со мной, — произнес он, словно отвечая на так и не заданный ею вопрос. — Потеряв тебя, я потерял интерес к другим женщинам. Ибо знал, что никто не сможет сравниться с тобой.

Марта напрочь забыла о своем решении держаться от Берна подальше.

— Келли… — начала она.

— Между нами никогда ничего не было! Она была в отчаянии, а я просто сочувствовал ей… Ее муж Джон выпивал и часто пускал в ход кулаки. Мне было жаль эту женщину, и я стал другом, которому она изливала душу. Келли долго не могла разобраться в своих чувствах и почему-то вбила себе в голову, что любит меня. Но со временем она поняла, что ошиблась.

— Вспомни тот вечер, когда ты отправился к ней и пробыл у нее два с половиной часа, — напомнила, не скрывая своего скептицизма, Марта. — Ты вернулся с мокрыми волосами, как будто принимал душ.

— Я действительно принимал душ. У нее лопнула труба, и вода стала заливать подвал. Мне пришлось пробираться в подвал ползком, а потом долго отмываться от грязи.

— Понятно, — прошептала Марта. Затем ей вдруг пришла в голову мысль уточнить еще одно обстоятельство: — А как же твоя сестра Эннис, она называла тебя плейбоем, влюбляющим в себя женщин, но никогда не увлекающимся ими!

Кевин состроил недовольную гримасу.

— В этом есть определенная доля правды, — признался он. — После того как моя жена Энн ушла от меня, я обозлился на всех женщин.

— Но почему? — спросила Марта. — Что они сделали тебе?

— Это долгая история! Мне было только девятнадцать, когда я встретил ее и по уши влюбился. Или думал, что влюбился. Теперь-то я понимаю, что нас ничего не связывало, кроме секса. Скорее всего с течением времени наши отношения прекратились бы сами собой, но, на мою беду, через пару месяцев она вдруг заявила, что ждет ребенка.

Марта вздрогнула. Откровенность Кевина причиняла и боль, и радость одновременно. Так, значит, у него, возможно, где-то есть ребенок…

— Бедная Энн, — сочувственно произнесла Марта. — Сколько же ей было тогда?

— Двадцать один год.

— А тебе только девятнадцать? В юности это воспринимается как очень большая разница. К тому же вы оба были слишком молоды, чтобы справиться с родительскими обязанностями.

— А нам и не пришлось справляться с ними, — с болью в голосе ответил Кевин. — Потому что мы так и не стали родителями.

— Она сделала… аборт?..

— Нет! Когда она сказала мне, что беременна, я был на седьмом небе от счастья. Одна лишь мысль о том, что я стану отцом, приводила меня в неописуемый восторг. Я так гордился ею и хотел, чтобы у нас все было по правилам. Я тут же сказал Энн, что мы поженимся, и она вроде бы обрадовалась. Зато мой отец вышел из себя…

— И что было потом? — с интересом спросила Марта.

— Я должен был вот-вот отправиться в Оксфорд, чтобы поступать на экономический факультет. Отец сказал мне, что, если я женюсь на Энн, он откажет мне в финансовой помощи.

— И как ты в конце концов поступил?

— Я послал его к черту вместе с его финансовой помощью и женился на ней! Затем я нанялся матросом на рыболовное судно, чтобы содержать семью.