Все краски мира

Я уйду в бесконечные степи
Слушать Солнца полдневный звон,
В небе знойной поблекшей крепи
Любоваться парящим орлом.
От людей я уйду подальше,
Затеряюсь в бескрайней дали,
Чтоб мелодией чистой, без фальши,
Отпевали меня ковыли.
Отрешившись и в мыслях, и в деле
От суетной заботы мирской,
Утону я в ковыльной метели
Под протяжный, тоскливый вой.
И под синий рассвет долгожданный,
Под прохладный и чистый такой,
Я увижу, как старые раны
Исчезают одна за другой.
И, умыв свою душу росою, —
И слова, и поступки чисты,-
Неприметною узкой тропою
Выйду к людям под шёпот листвы.
Без словесной коварной блуди
Светло-синего полон огня,
Я скажу им: «Здравствуйте, люди!
Вы возьмёте к себе меня?!»
* * *
Ночь расплескала огни по горам,
Встали огни во весь рост,
Тёмною ночью печальным мирам
Снится печальный погост.
Синие бродят во тьме огоньки,
Льётся коричневый вой,
В синее, синее тело реки
Впился коричневый рой.
* * *
Словно робкий мальчик около огня —
Ты полынь – отрава горькая моя.
Мне тебя обнять бы, только в тишине
В самом нежном взгляде ясно вижу: «Нет!»
Мне тебя раздеть бы, только погоди —
В шелесте одежды слышится: «Уйди!»
И, как робкий мальчик около огня, —
Ты полынь – отрава горькая моя.
* * *
Нежных писем писать не будешь,
И пройдёт так немного лет —
В вихре жизни шутя позабудешь,
Что кому-то сказала: «Нет!»
Я тебя упрекать не стану,
А просить и вовек не смогу,
Нежно, с грустною лаской гляну
И улыбку твою сберегу!
Сберегу я чудесные встречи,
Что так редко бывали у нас,
И весенний погожий вечер
Эти встречи я вспомню не раз.
Дни счастливые быстро промчались,
Буду помнить я много лет,
Отчего мы с тобою расстались,
Отчего ты сказала: «Нет!»
* * *
Как надоела доброта,
Она нас просто разъедает,
Крадёт усталые года
И думать, и дышать мешает.
До умиления добры
К своей возлюбленной персоне
Мы бережём крутые лбы
И лишь сгибаемся в поклоне.
Не смеем, как упряжный вол,
Добру научены с пелёнок,
Сказать ослу, что он осёл
И подлецу, что он подонок.
Или под бодренький доклад —
Пусть стыдно, только бы не больно -
Кричим: «Ура!», когда велят,
Где надо бы кричать: «Довольно!»
Родная подлости сестра
Нас топит в быта грязной луже
Святая эта «доброта»,
Что воровства любого хуже.
Молчат заклеенные рты
И совесть никого не будит.
Нет! Пусть не будет «доброты»,
Суровая пусть честность будет.

Соловей и роза