Все красное (журнальный вариант)

— Ну, например, твое знакомство с тем типом, которого Эдек встретил в Варшаве. У тебя есть какие-нибудь снимки, где ты в его объятиях? Или любовные письма?

— К сожалению, нет. Но можно сделать фотомонтаж. У вас есть его карточка?

— Ни у кого нет…

— А вы этого типа знаете?

— Даже если знаем, то нам ничего об этом не известно.

— Жаль. Но если у вас снова возникнут вопросы, очень прошу, звоните в какое-нибудь другое время…

В понедельник Павла снова вызвали в полицию. Там он провел несколько часов, просматривая кипу портретов. Единственный снимок, на котором совершенно точно находился искомый индивидуум, представлял его сзади, в плаще и шляпе. Между шляпой и плащом виднелось ухо, увеличенное до слоновьих размеров. Его-то Павел и должен был опознать.

— Совсем спятили, — поделился возмущенный Павел. — Что я, специалист по ушам? Громадное, во всю стену, ни на что не похожее. Откуда я знаю, чье оно?

Во вторник поздним вечером появился загадочный г-н Мульгор и стал дожидаться Алицию, которая совещалась с Хербертом. Она приехала очень недовольная:

— Оказывается, не только у меня склероз, у Херберта тоже, хотя он гораздо моложе. Так было интересно, что в этой пачке, а оказалось, хербертовская жена увезла ее в автомобиле. Условились, что привезет завтра или послезавтра, если снова не забудет. Новости есть?

— Есть, — сказал г-н Мульгор. — Чужая особа стригла живую изгородь.

Он вытащил уже знакомую нам фотографию, сделанную в день нападения на Агнешку. Отдельные части снимка увеличены почти так же, как ухо, которое показывали Павлу.

— Какая-то мания с этим увеличением, — критически заметила Зося.

Мы внимательно осмотрели куски человека в рабочем комбинезоне. Кустистые брови, слегка затемненные очки и короткая борода. Лоб скрывал козырек шапки. Комбинезон производил впечатление местами чем-то набитого. Сабо были на исключительно толстой подошве. На одном фрагменте видна была только пятка, правда, не целиком, но в достаточной степени, чтобы понять, что на ней не мужской носок, а черные дамские колготки. На другом находилась часть горла, согласно нашей оценке, слишком изящная для мужчины. Все остальное было не настолько ясно, чтобы решить, какому полу принадлежит.

— Во всяком случае, одно известно наверняка, — удовлетворенно сказала Алиция. — Изгородь подстрижена, и счета мне не пришлют.

Я не переставала интенсивно размышлять. Убийца облюбовал Алицию и упорно пытается прикончить именно ее. Следовательно, она для него небезопасна. Но какую, черт побери, свинью Алиция может ему подложить? Когда г-н Мульгор ушел, я собрала всех и велела им думать.

— Письмо здесь ни при чем, — заявила Зося. — Оно нашлось, прочитано, и что с того? Ничего.

— Он же не знал, что Эдек там написал, мог бояться худшего, — заметила Алиция.

— Оставьте в покое письмо. Мы уже говорили, что после смерти Алиции оно найдется скорей, чем при жизни. Должно быть что-то другое. Алиция, ты обязана знать черного типа!

— Мне потребовать, чтоб он представился?

— Дура. Я имею в виду прошлое. Ты его наверняка видела с Анитой или Эвой, только не можешь этого вспомнить. А убийца боится, что вспомнишь. Может, все-таки пороешься в памяти?

— Аниту видела я с ее первым мужем. Впрочем, ты тоже. Светлый блондин скандинавского типа. Мог перекраситься, но нос себе вряд ли изменил.

— Ты лучше вспомни что-нибудь пораньше…

— Секундочку, — задумчиво произнес Павел. — Может, он думал…

— Может, все-таки правильней говорить «она», — предложила Зося. — Скажем прямо, на повестке дня у нас две бабы.

— Хорошо, — согласился Павел. — Может, она не знала, что Эдек ничего не успел сказать? Или думала, что он Алиции что-то привез, и это навеет какую-то мысль?

— Явно меня переоценили. Ничего мне не навевает.

— Потому что Эдек ничего не привез…

— Привез. Водку…

— Водка тебе тоже ничего не навевает?..

— Даже очень, но совсем на другие темы.

— Может, посмотрим еще раз снимки? — предложила я. — Какие-нибудь старые записи, календари или что-нибудь подобное… Старые письма, старые ботинки…

— Старые сумки, старые перчатки, старые шляпы…

— Перестаньте дурачиться, я серьезно!

— Из всего этого могу предложить только старые календари и шляпы, — меланхолично сказала Алиция. — Случайно знаю, где они лежат. Сомневаюсь, что это даст что-нибудь, но можем попробовать.

— Ты еще сохранила шляпы? — оживилась Зося.

— И они, к тому же, вполне доступны. Лежат в коробке, в погребе. Вынуждена была снять ее с антресолей, когда вытаскивала чемодан.

— Потрясающе! Покажи!

Мы охотно прервали наши изыскания. Шляпы у Алиции всегда были исключительные, она никогда ничего не выбрасывала, а, напротив, дополняла с помощью своей и чужой фантазии, и коллекция в конце концов собралась великолепная. Посмотреть ее удавалось редко: обычно шляпы находились в труднодоступном месте, и Алиции было лень их доставать.

Павел принес из погреба коробку необъятных размеров, едва не застрявшую в дверях. Отталкивая друг друга, мы кинулись к зеркалу в передней, одержимые только одним желанием — мерить шляпы.