Все, кроме красных роз (Никаких красных роз)

– Послушай, я по себе знаю, как тяжело постоянно быть объектом внимания публики. Иногда от ограничений, которые это накладывает на личную жизнь, хочется на стенку лезть. А собственная машина дает хотя бы некоторую иллюзию свободы. Я боялся, что, если у тебя не будет такой отдушины, ты не выдержишь и сбежишь.

– Понимаю, – медленно сказала девушка, удивленно глядя на него. Как ни странно, но если учесть то, что она недавно узнала о его образе жизни, то его логику вполне можно было понять. Он просто решил, что Кори, так же, как и он сам, будет страдать от ограничения свободы. – А вам не кажется, что страховка чересчур дорогая?

– Может быть, – ответил он, – но мне нравится делать дорогие подарки. Когда я был ребенком, наша семья была настолько бедной, что никто не дарил и не получал подарков. А сейчас, видит Бог, у меня достаточно денег, так почему бы мне не делать то, что я хочу?

Кори вдруг почувствовала, как предательски защемило сердце, и сглотнула комок в горле, представив детство Джефа, лишенное радостей. На секунду она ощутила почти материнскую нежность.

– Но нельзя же дарить направо и налево спортивные автомобили, – сказала она. – Так не делают.

– Я боялся, что ты это скажешь. И ожерелье не возьмешь?

Кори молча покачала головой и невольно улыбнулась – уж очень он напоминал разочарованного ребенка, который не понимает логики взрослых.

– Но одежду ты должна взять, – сказал он напористо, и его глаза, обрамленные густыми ресницами, торжествующе заблестели. – Разве ты сможешь защитить меня от навязчивых поклонниц, если сама не будешь полностью уверена в себе? – Кори с сомнением покачала головой, и Джеф добавил умоляющим тоном:

– И кроме того, я купил одежду на распродаже. Магазины не возьмут ее обратно.

Кори запрокинула голову и расхохоталась. Он говорил о вещах торговых домов «Кристиан Диор» и «Ив Сен-Лоран» так, как будто подобрал их на дешевой ярмарке в ближайшем универмаге.

– Боже, какая у тебя прелестная шея, – сказал он внезапно. Он неохотно отвел взгляд в сторону, а потом сказал лукавым тоном:

– Ну, так я тебя уговорил? Одежду возьмешь?

– Только при условии, что ты все заберешь обратно в конце турне, – сказала она нерешительно, удивляясь детской радости на его лице.

– Ладно, посмотрим, – сказал он уклончиво. – А ожерелье не возьмешь?

– Ожерелье не возьму! – сказала Кори твердо, а потом засмеялась. – Тебе не кажется, что ситуация нелепая? Лежу тут в ванне одетая и спорю с тобой о дурацком ожерелье.

– Это очень красивое ожерелье, – с упреком сказал он. Отпустив ее запястье, он пошарил рукой по дну и с торжествующим видом вытащил сверкающую драгоценность. – Раз ты не согласна его принять, дай хоть посмотреть, как оно на тебе выглядит.

Не дожидаясь ответа, он быстро надел ей ожерелье на шею. Оно оказалось довольно тяжелым, и Кори опустила глаза, чтобы рассмотреть камни. И сразу же покраснела от смущения. Грудь ее была так облеплена мокрой шелковой блузкой, что торчащие соски выступали совершенно отчетливо, как если бы она была обнажена. А ожерелье привлекало еще большее внимание к этой части ее тела.

Джеф сделал глубокий вдох, не отрывая глаз от ее мокрой облегающей блузки.

– До чего красиво! – произнес он, и она поняла, что он говорит не об ожерелье.

Ожесточенная перебранка сменилась невыносимым ощущением близости. Кори почти осязала электрические разряды, которые пробегали между ней и Джефом, и тело ее будто плавилось. Впервые с той минуты, как она ворвалась в ванную комнату, она обратила внимание на бронзовую кожу Джефа, на его сильное мускулистое тело, так непохожее на ее собственное, мягкое и нежное. По его затуманенным глазам и напрягшимся жилкам на шее было видно, что он в таком же возбуждении.

– Нет, – прошептала она растерянно, с трудом отводя взгляд от его шеи, сознавая, что говорит это не столько ему, сколько своему собственному телу, готовому ее предать.

– Да, милая, – тяжело дыша, сказал Джеф. – Да, да, да! – Он привлек ее к себе, и Кори охнула, когда теплая твердость его мускулов коснулась ее, обжигая, через мокрую одержу. По всему ее телу пробежал трепет. Джеф прижал ее голову к своей груди.

– Боже мой, детка, – простонал он. – Я так тебя хочу, что чувствую себя, как подросток со своей первой женщиной.

Она не отвечала, погрузившись в чувственную эйфорию, вызванную прикосновением его теплых сильных рук и курчавых жестковатых волос на груди, к которым прикасалась щекой. Терпкий аромат обволакивал ее, и она различила хвойный запах мыла и мускусный запах разгоряченного мужского тела. Сочетание было настолько возбуждающим, что Кори захотелось ощутить его на вкус, и она не в силах была противиться своему желанию. Она осторожно провела языком по его коже, которая оказалась солоноватой, потом повернула голову и, как котенок, потерлась щекой об его грудь, коснувшись языком соска.