Все лики любви

– Господин Каримец лежал под капельницей сорок пять минут, и с большим душевным удовольствием рассказывал мне подробно твою биографию, – приподняв значимо бровку, оповестила Вера и усмехнулась: – Знаешь, мне кажется, что он страшно гордится и даже хвастается знакомством с тобой.

– Он подозревает, что я вполне могу стать президентом этой страны, и к тому моменту надеется быть в моих лучших друзьях, – усмехнулся Бармин и продолжил рассказ: – А в районе мне не исправлять, а все, считай, заново выстраивать пришлось, начиная с администрации. Это трудно, но очень интересно. Вообще мне нравится видеть воплощенными свои идеи и задумки. А когда ты понимаешь, что это работает, да еще как, и реальное дело пользу приносит, это особый кайф, непередаваемый. Вот так чиновничья карьера и началась, а на область меня поставили по политическим причинам, не хотели ставленника губернатора там иметь. Это обычные интриги и просчеты ходов. Номенклатурные игры кто за кого. Оборотная сторона моей работы. – И перескочил с темы, перевернувшись и притянув ее поближе к себе. – Помнится, одна девушка рассказывала мне, как играла в детстве в доктора, и что всегда знала, что станет врачом. Ну, так ты принимаешь мое предложение?

– Пока не знаю, – чересчур серьезно для такого момента ответила Вера и сбилась с тона, усмехнулась, – это как-то подозрительней бесплатного сыра.

– И что тут такого подозрительного?

– Я не поняла одного, зачем тебе как главе района такие сложности: кому-то там учебу оплачивать, ждать год, когда есть реальная возможность нанять готовых докторов.

– Найму, конечно, и мои ребята уже ведут переговоры с несколькими специалистами, только медперсонала нужно много, и желательно талантливого. Ты талантлива, я справки наводил, у твоего Васильева спрашивал и с деканом твоим общался. А чего ты так удивилась? – усмехнулся Бармин, заметив выражение ее лица. – Мне было интересно, да и, как ты сама заметила, просто так оплачивать чью-то учебу я не стану.

– То есть ты считаешь, что я настолько хороший и талантливый специалист, что за меня стоит заплатить? – принялась въедливо выспрашивать Верочка и даже села на кровати, прикрывшись простыней.

– Считаю, – подтвердил со всей серьезностью Бармин.

– И только поэтому ты делаешь мне такое предложение?

– И поэтому в том числе, – уклонился от прямого ответа Егор.

Она долго и внимательно смотрела на него, ну явно же по смыслу его ответа напрашивался, просто обязан был последовать резонный вопрос, но…

Вера встала с кровати, закутавшись в простыню, подошла к шкафу, открыла дверцу и, спрятавшись за ней, надела платье, закрыла дверцу и только тогда сказала смотревшему на нее с большим интересом Егору:

– Я пока не готова дать тебе ответ, – и бодрым голосом предложила: – Пойдем, что ли, чаю попьем?

Они провели вместе два дня. Не все время, понятное дело, у каждого своя работа, у Веры на следующий день по графику вторая смена, а у Бармина важные деловые встречи с утра, хорошо хоть не самого раннего. Что они и отметили долгими поцелуями и горячим соединением, а потом Егору пришлось спешно собираться и завтракать на ходу, уже опаздывал.

Поздно вечером он встретил Верочку после работы и снова с букетом, только на этот раз каких-то миленьких маленьких цветочков, и, заявив, что соскучился, сразу повез к ней домой, где они усердно демонстрировали друг другу, кто и насколько соскучился. И лежали, не включая света, в темноте, разбиваемой косыми линиями отсветов уличного фонаря на стене, и тихо разговаривали. Вера просила Егора рассказать о своем умении жить на природе, о Степане и шамане, о второй жизненной ипостаси Бармина. Он говорил, а она слушала завороженно. Ей нравился не только рассказ и его голос, ей нравилось даже, как он дышит, когда говорит…

– То есть ты заполярный Чингачгук? – спрашивала она, завороженная рассказом. – И так же, как он, неслышно по лесу передвигаешься?

– Это миф, что кто-то может неслышно передвигаться по лесу, – усмехнулся Егор, – это умеют делать только хищники из семейства кошачьих, и только в моменты охоты. То, как они тогда двигаются, надо видеть, словами не передать, как фантастически красиво. А так абсолютно все животные издают звуки, медведь ломится по тайге, так за сотни метров слышно, и лося, и волка, и птиц. Весь секрет их якобы «неслышимости», и индейцев в том числе, в осторожности и терпении. В умении затаиться и выжидать. Правильно дышать, замечать самые мелкие детали. Например, видишь вон там ветка лежит совсем сухая, обязательно заденешь, и хрустнет она, значит, ищи другой путь. Прямых расстояний в лесу нет, и там, где расстояние в пятнадцать метров можно пройти за десять секунд, мне может понадобиться десять минут.

– А терпение тут при чем? – спрашивала Верочка, и у нее аж глаза горели от интереса.